Всю жизнь Лори слышала, что, если негр забудет свое место, ему не миновать беды. Но она не может учить детей вечно пресмыкаться и, когда их бьют по одной щеке, подставлять другую, а потом бежать, как трусливые зайцы в свою нору! Лори тяжко вздохнула. «Сжалься, о господи Иисусе! Сама ведь не знаю, какой путь правильный!»
Дрожащей рукой она поставила утюг на огонь, сняла с углей другой, горячий, и вытерла лицо большой белой тряпкой. Почему-то ей пришло на память, как несколько лет назад, в субботу утром под рождество, она отправилась с детьми за покупками. Зашли в пяти- и десятицентовый магазин Вулворта, украшенный по-праздничному: всюду висели зеленые гирлянды с красными лентами. Дженни Ли жалась к матери, а Робби расшалился и бегал по магазину. Лори звала его к себе, боясь, как бы с ним чего не случилось. Всю жизнь она только об этом и думала. А для Робби наступила та пора, когда ребенок начинает понимать власть своей улыбки, капризной гримаски; ему запрещаешь что-нибудь, а он Только смеется и делает по-своему»
Лори сердилась. «Ступай сюда, Робби, хватит бегать, слышишь?» А он, склонив набок большую кудрявую головку и тараща узенькие глазенки, с озорной улыбкой кричал ей: «Мама, мамочка!» — и продолжал как шальной бегать по магазину. Иногда вообще она спускала ему — так было и в ту субботу. Он бегал по магазину, подцепив где-то белую девочку с него ростом, прелестную куколку — глазенки зеленовато-голубые, золотистые косички до плеч. С хохотом, визгом и криками дети носились между прилавками. Белые покупатели хмуро глядели на них. Лори растерялась, ощутив знакомую тревогу, ей хотелось прекратить их игру, но она не знала как. И в то же время злилась на себя: ну что особенного, если пятилетние малыши беззаботно играют вдвоем, откуда им знать, что между ними какая-то разница! Мать белой девочки наблюдала за детьми со снисходительной улыбкой.
На минуту Робби оставил свою новую подружку и подбежал к матери, запыхавшись и сверкая глазами. «Мама, это моя невеста!» — прокричал он, захлебываясь от радости, и умчался обратно, не заметив боли и растерянности на ее лице. В ту пору он всех девочек называл своими невестами.
Дети снова подбежали друг к другу и от полноты чувств обнялись и поцеловались. В одно мгновение испуг стер улыбку с лица белой женщины. Она подскочила к дочке и дернула ее так, что едва не вывернула ей руку. Оттащив девочку подальше, она нагнулась к ней и, грозя пальцем, что-то сказала. Робби неуверенно взглянул на мать и, прежде чем та успела удержать его, бросился к своей «невесте», видимо собираясь защитить ее от злой дамы. Когда он был уже почти рядом, его новая «невеста» обернулась к нему, показала язык и закричала: «Черномазый! Черномазый! Черномазый!» Мальчик остановился как вкопанный, твердо зная, что это не входит в их игру.
