– Почему? – хриплым голосом выговорила я, как только ко мне вернулась способность говорить.
Кэссандр напряженно посмотрел куда–то поверх моего плеча и равнодушно бросил:
– Я больше не вижу смысла держать тебя здесь. Зачем, если вчера ты ясно дала мне понять, что я никогда не добьюсь своих низменных целей? – предпоследнее слово надвиг произнес с сарказмом. А меня вдруг посетило странное чувство вины – как будто я надругалась над чем–то неприкосновенным. Да что со мной происходит?
Кэссандр уже активировал телепорт (какое это все–таки наслаждение – вновь ощущать магию!), когда я неожиданно даже для себя окликнула его:
– Постой!
Надвиг напряженно замер, не заканчивая плетения заклинания.
– Вы что–то хотели, ваше высочество? – голосом обмороженной рыбы произнес он. Я непроизвольно передернула плечами, не в силах понять неоформившуюся догадку. Что–то снедало меня, не давая просто так дать уйти Кэссандру. Не отдавая себе отчета, я внезапно выпалила:
– Ты когда–нибудь любил меня? По–настоящему?
Сконфуженно замолчав, я мысленно проклинала себя на все лады. Дура! Кто меня за язык потянул?
Надвиг посмотрел на меня и как–то грустно улыбнулся.
– Я никогда и не переставал. Только вот понял слишком поздно, – последняя фраза была преисполнена неподдельной горечью.
Кэссандр, пока я ошеломленно взирала на него, бросил мне тихое «Прощай» и растворился в свечении телепорта.
Не знаю, сколько я просидела, не двигаясь и смотря в одну точку. Да уж, такого ответа я точно не ожидала. И, когда до меня дошла вся трагикомичность ситуации, я расхохоталась. Только вот смех был невеселым. Я поняла, что у меня начинается истерика, и заставила себя замолчать. По щекам катились слезы, обрываясь с подбородка и падая на покрывало. Да что ж мне так не везет, а? Почему я никак не могу разобраться со своим глупым сердцем?
Я вспомнила свою вчерашнюю вспышку, и мне стало стыдно. Это что же получается, теперь уже я виновата перед Кэссандром? Поймав себя на этой мысли, грустно усмехнулась. Дожила – мучает совесть за то, что обидела своего врага. Вот только, врага ли? Сомнений в правдивости его слов не было – невозможно так сыграть. А если он не врал…
И вдруг мне все стало ясно. Понимание накрыло с головой, заставляя мучительно съежиться. Значит, оскорбленное самолюбие, да?
Нет.
Это больно, когда твои чувства втаптывают в землю. Когда ломают твою любовь, ты начинаешь ненавидеть. А значит… значит, я не имею никакого права злиться и лелеять свою обиду на Кэссандра.
