— Ну, а вы-то чем могли помешать кому-то?! Или ваш дом тоже пускают под снос?
Она пожимает плечами.
— Скорее всего, дело в чем-то другом. Например, я могла стать случайной свидетельницей какого-то преступления, и теперь меня хотят убрать ради того, чтобы я не могла опознать преступников. Причем преступление могло быть таким, что я и не подозреваю о нем. Шла, скажем, по улице, увидела, как из дома выходит некто, а этот некто только что ограбил квартиру или, предположим, убил кого-то в подъезде… Ой, заговорилась я тут с вами! Совсем забыла, что мне давно уже нужно быть в одном месте!..
— Вы не будете возражать, если я вас немного провожу?
Она смотрит на меня долгим (целых пять сотых секунды) взглядом, а потом хмурится:
— Только при одном условии, хорошо?
— Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество. И в чем же состоит условие?
— Вы не должны меня жалеть.
* * *
Машина у нее оказалась марки «пежо», из категории "консервная банка на колесах". Правда, симпатичная такая баночка — с радужными разводами на дверцах и капоте, с причудливыми передними и задними фарами. Не машина — игрушка. Очень милая, а потому для меня особенно страшная.
При ходьбе Синичка заметно прихрамывала и, когда мы подошли поближе к машине, с явным облегчением вздохнула.
— Устали? — поинтересовался я, стараясь не глядеть на машину.
— Немножко. Поэтому, если хотите, можете сесть за руль.
— Спасибо, но я… я не хочу!
Отрицательно качаю головой — резче, чем следовало бы, и она удивленно смотрит на меня.
— И потом, вы же сами сказали, что вас не надо жалеть, — поспешно добавляю я.
Она пожимает плечами:
— Ну хорошо, я сама поведу.
Мотор приглушенно взрыкивает, как обожравшийся рыбой кот, и железная коробочка на колесах насмешливо Косится на меня лупоглазыми фарами.
Господи, как тебя скрутило-то! Неужели ради этой пигалицы-инвалидки ты вот так просто возьмешь и сядешь в кабину? После стольких лет избегания всего, что связано с двигателями внутреннего сгорания?..
А вот возьму и сяду! В конце концов, ко всему может привыкнуть человек. Даже к тому, что стоит на самом краю пропасти, когда мир перед глазами качается туда-сюда, а к горлу подкатывает тошнота от близости бездны.
— Кстати, а ведь мы с вами еще не познакомились, — сквозь гул в ушах слышу кокетливый голосок рядом с собой.
Ну, это как сказать… Твое-то имя я знаю, Синичка. Другое дело, что сам я тебе не представился. Хм, интересно, а приходит ли в голову кому-нибудь из приговоренных к смертной казни, как зовут его палача?
