— Через пятнадцать дней ацтеки явятся за выкупом. — Закончила Уичаа.
— Много ли они хотят, моя госпожа? — Иш-Чель попыталась придать своему виду, тону и голосу глубокое почтение. Ее не смутил злой взгляд свекрови.
— Ровно столько, чтобы мы стали их рабами. Весь урожай этого года, драгоценности, золото… боюсь, что даже, если мы выплатим выкуп, то ацтеки все равно сделают нас своими тлаймати! — Уичаа с трудом сдерживала негодование. Слова она бросала, не глядя ни на кого. Иш-Чель знала, что свекровь не одобряет их брак, но открытая неприязнь ее удивила.
— И самое главное — Коацаоком править мы не будем. Ацтеки поставят своего наместника, а мы… — Уичаа махнула рукой.
— Неизвестно что они сделают с нашей семьей… — подал голос Копан.
— Зачем думать о том, что они сделают с побежденными? Нужно готовиться к войне и с оружием встретить их! У нас хватит сил отстоять наш город! — Кинич-Ахава с первой минуты решил, что будет отстаивать свой город с оружием в руках и никому не позволит быть хозяином в Коацаоке. Это его земля, его город. Уичаа с гордостью и одновременно с грустью взглянула на своего сына. В очередной раз она убедилась в своей правоте — ее страхи начали сбываться: ее сын, ее гордость не допустит унизительного примирения. Копан молчал, а Кинич-Ахава не понимал отца, его безразличия к происходящему.
— Мы не можем сидеть и просто ждать, что будет! Нужно укреплять стены города. Я сам этим займусь. Мы отдадим все силы, но не отдадим город!
— Быть может, мы смогли бы уплатить выкуп, Кинич-Ахава? В городе много богатых людей, сомневаюсь, что при ацтеках жить им будет лучше. Они просто обязаны внести свою долю — Коацаок и их город, драгоценности не стоит прятать в хранилище. Они могут послужить Коацаоку — тихо предложила Иш-Чель. Кинич-Ахава с благодарностью кивнул головой. Он принял ее поддержку.
— Богатые люди будут богатыми и при ацтеках, если им удастся сохранить свое добро. А, чем сильнее будет сопротивление жителей, тем страшнее будет борьба за Коацаок и ужаснее воины ацтеков, которые войдут в него… — наконец высказался Копан.
С прибытием сына силы духа ему не прибавилось, даже наоборот, он окончательно растерялся. В глубине души правитель не хотел войны. Он бы приложил все силы, чтобы откупиться от ацтеков, но здесь сталкивалось нежелание расстаться с богатством семьи и нежелание терять власть и могущество. Ни одна из потерь его не устраивала, подтачивала изнутри и забирала последние силы. Он не мог ни о чем другом думать. Ко всему этому его неотступно преследовали предсказания, увиденные с помощью Уичаа. Он упорно оттолкнул их, поверив своим жрецам, и вот теперь надвигается крах — разве можно противиться воле всесильных духов?.. Сопротивление бесполезно — ведь тайные силы показали ему, что Коацаок будет погребен, но как же спасти свое имущество, свою власть, жизнь, наконец?!
