Колин усмехнулся, напомнив ей его отца, и запрыгнул к ней в оконный проем.
— Вы не допускаете мысли, что Джоан поняла, что я вас нанял, и решила сообщить мне о ваших "удах"?
Пруденс смотрела вдаль, изучая тени, отбрасываемые горами на озеро.
— Может быть, не знаю. Это имеет значение?
Колин дотронулся до ее ожерелья.
— Я не говорил вам, какая вы сегодня красивая?
— Что-то не припоминаю, — ответила она как можно беззаботнее, что было непросто, потому что его близость и тепло его пальцев на шее привели ее в полное смятение. — Я не так изысканна, как ваши друзья.
Колин поцеловал ее в шею, затем за ухом.
— Если вы и дальше будете продолжать в том же духе, я упаду в озеро! — заявила Пруденс.
— Отлично! Тогда я смогу вас спасти. Как это делали рыцари, — прошептал Колин ей в ухо и снова поцеловал.
— Как благородно! — сухо проговорила она. — Я и сама умею плавать. Только платье жалко. Колин, ваш отец может наблюдать за нами из окна.
Он опять поцеловал ее.
— Ну и пусть!
Ей отчаянно хотелось предаться его поцелуям, но она попробовала высвободиться, и Колин отпустил ее.
— Предупреждаю вас, Колин Монтгомери, — серьезно сказала Пруденс, — я не собираюсь быть вашей игрушкой. Прошлый раз вам это предупреждение показалось очень смешным, но себя я уважаю и не… — Она заколебалась, подыскивая нужное слово и чувствуя, что краснеет. — И не собираюсь поддаваться на вашу привлекательность только из-за того, что вы мне платите.
— С чего вы все это взяли? — уставился на нее Колин. — Поддаваться на мою привлекательность?
Пруденс поморщилась:
— Согласна, прозвучало довольно странно.
— Мелодраматично! Но именно так вы и сказали.
Она печально кивнула. А Колин, вздохнув, спрыгнул с окна и пошел прочь.
Она закричала ему вслед:
— Вы пользуетесь тем, что я всего-навсего секретарша вашего отца?
Он обернулся.
— Я вообще ничем не пользуюсь. Если не хотите, чтобы я прикасался к вам, так и скажите. Я не привык целовать женщин против их воли.
Пруденс опять кивнула, ощущая себя круглой идиоткой. И больше не стала его останавливать. "Наверное, это из-за развалин", — попыталась она оправдать свое поведение. Конечно, Колин не пользовался своим положением. Ей самой хотелось, чтобы он ее целовал. И не только целовал — уделил настоящее внимание. Одной физической тяги недостаточно. "Но, поскольку я подлая обманщица, большего ожидать не приходится. Я не могу питать даже надежду на продолжение с ним отношений".
Глядя на озеро, Пруденс снова и снова повторяла эти слова. Какие бы чувства Колин ни питал к ней — секретарше или просто женщине, — они печальным образом тут же оборвутся, как только он выяснит, кто она на самом деле. И ничего ему тогда не объяснить! Все будет кончено навсегда. Но, черт возьми, отчего же так печально, что нельзя предстать перед ним в своем настоящем облике?
