— Принсес-стрит!
Колин, вероятно, в это время думал о чем-то своем, потому что как-то испуганно переспросил:
— Что?
— Принсес-стрит, — повторила она, — улица, которая разделяет город на Старый и Новый.
Старый город, говорилось в тщательно изученном ею путеводителе, представляет собой мешанину узких улочек и средневековых построек. Новый же — появился в восемнадцатом веке. Теперь, пытаясь что-нибудь из этого увидеть, Пруденс подумала: "А время в Шотландии ведет свой отсчет. Похоже, все, что мы в Америке находим ужасно старым, здесь считается почти новым. Не потому ли Хейли Монтгомери выбрал для своего убежища старинный замок? Может, он хотел затеряться в веках?"
По левую сторону Принсес-стрит высились величественные здания в викторианском стиле, по правую, у подножия самой значительной достопримечательности города — Эдинбургского замка, расположились пышные королевские сады. Массивное каменное строение громоздилось на поросших мхами и лишайниками скалах и, наверное, было видно почти из любого места города. Глядя на него, Пруденс прекрасно понимала, что он находится от них гораздо дальше, чем это кажется. Замок выглядел странным и жутковатым. Хотя те, кто родились здесь, скорее всего таким его не воспринимают.
— Обратите внимание, прекрасный старинный замок, — сухо заметил Колин.
Пруденс ощутила, что ее восторг затухает.
— Вам нравится делать из меня дурочку?
Он смущенно посмотрел на нее.
— Не понял…
— Ничего! — раздраженно буркнула она. И пробормотала себе под нос: — Все-таки стоило прихватить «Британнику» и путеводитель.
Может, Колин и расслышал ее слова, но промолчал. И вскоре, остановившись перед большим неуклюжим зданием на площади, сообщил:
— Шарлот-сквэа.
Она вышла из машины. На углу Джордж-стрит и Шарлот-сквэа ее внимание тут же привлекла церковь, какую можно было увидеть в любом городе Вермонта, только уменьшенную в пять раз.
Колин подошел к девушке.
— Что я сделал не так на этот раз?
— Ничего! — выпалила она. — Это то место, где вы живете, или я опять осталась в дураках?
Он метнул на нее гневный взгляд, и Пруденс подумала: "Вот и конец моей эпопеи!" Но нет, он приблизился вплотную, взял за локти, неожиданно прижал ее к себе.
— Пе-ре-ста-ньте! — сказал по слогам и, наклонившись, нежно поцеловал в губы.
Оторвавшись, усмехнулся и пошел по тротуару. Пруденс через мгновение поторопилась за ним.
— Вот тебе и безразличие! — тихонько сказала сама себе, ощущая зарождение какой-то необъяснимой радости и новых сил.
