— А! — вспоминает он. — И… что?
— Какая рука имеется в виду в данном случае?
— Э-э-э… — тянет он. Похоже, это его любимое слово.
— Ну есть hand и есть arm, — поясняю я. — Что из них?
Я уже не просто трогаю, а глажу его загорелое шелковистое предплечье. Якобы для того, чтобы дать понять, название какой части руки я хочу от него услышать. Он соображает, видимо, что, раз hand было неправильно, то нужно arm.
— Arm, — говорит он, явно наугад.
— Правильно, — говорю я радостно. Все-таки я ведь не только его совращаю, но и учу за компанию…
Я слегка дергаю волшебные золотистые волоски на его телесно-коричневатом предплечье.
— Запомни, Леша, то, что выше кисти, — это arm. А сама кисть? — Я перемещаю свою руку к его ладони. Вначале я беру ее осторожно, как бы нейтрально.
Он задумывается. Тогда я чуть-чуть щекочу его ладонь кончиками своих пальцев. Он шевелится, по ладони проходит едва заметная судорога. И снова у меня расплывается на шортах пятно, но теперь они под столом, теперь их не видно… Он не то чтобы боится щекотки, но отличает ее от обычного прикосновения. Она на него немного действует.
— Так что же это есть? — спрашиваю я, уже даже не настойчиво, а как-то лукаво.
— Arm? — спрашивает он несмело.
— Гениально! — Я купаюсь в своей иронии.
— «Нога»? — спрашиваю я, трогая его мускулистую загорелую ляжку.
— Leg, — отвечает он. Надо же, хоть что-то он знает. Мое возбуждение чуть-чуть уменьшается. Тогда я дергаю его за длинные волосики на ноге.
— Ай! — вскрикивает он и смеется. — Чего вы щиплитесь?
— А это чтоб лучше запоминалось. Чтоб в памяти лучше откладывалось. Давай еще раз: leg, — и я снова щиплю его за волосики на ляжке.
— А теперь положи мне ногу на колено, — властно требую я.
— Зачем это? — удивляется вдруг он.
И волна страха накрывает меня. Когда придет мама, он скажет ей, что я его домогался.
— Как зачем? — притворно не понимаю я. — Всё за тем же. В целях обучения. Для испытания новой методики…
— Ну ладно, — соглашается он, но как-то уже более напряженно.
И великолепная стройная нога, голая, загорелая и пушистая, ложится на мою ногу — одетую и кривую. Я беру в ладонь его ступню.
— А это? — спрашиваю я как можно более спокойно и деловито, но сам чувствую, что голос мой подрагивает.
— Это… м-м-м… foot, — отвечает он.
— Отлично! — хвалю его я и щекочу обнаженную ступню для закрепления. Он заливается нервным смехом, раскидывает в стороны руки, и на груди его красиво выделяются ребра. Я хладнокровно и сладострастно продолжаю его щекотать.
