Он мысленно 'пишет' свои подозрения. Рядом он излагает объяснения — от разумных до параноидальных. В запертой палате душно. Попутно его мозг, почти не отвлекаясь, высчитывает скорость проветривания комнаты такого объёма при заданной площади окна. На эти расчёты уходит восемь секунд.
Но сосредоточиться нелегко. Его то и дело посещают мысли о Проекте. Молодой ученый беспрерывно думает, как снова улучшить ЭТУ МАШИНУ. Проект — его одержимость вот уже сколько лет. Если бы можно было жениться на предметах, он бы уже детей в школу повёл. Неожиданно его подбрасывает, словно человека, севшего на ржавую иглу. Юноша хватает неровный лист бумаги и спешно покрывает его рассчётами. От волнения он начинает задыхаться. Жутко хочется курить. Но нельзя. И надо сбавить темп. Надо скрываться. Иначе его снова поволокут на лечение! Набегут всякие… а тут..!!!
Неужели ошибка? Аппарат может противостоять давлению рассчитанной силы, но что, если данные последнего зонда… неверно истолкованы? Из-за его же собственной слепоты? Ведь температура вовсе необязательно будет изменяться линейно! Боги!!!
Его покрывает горячий пот. Он раздосадован, напуган, азартен одновременно. Страхи забыты. Более того, напомни кто о них, он бы не понял, о чём речь. МАШИНА. Это главное.
Проходит время. Он сидит неподвижно, точно камень, и лишь руки летают по бумаге. Постороннему наблюдателю может показаться, что он не сойдёт с места ещё год. Крупными неровными цифрами молодой учёный намечает шесть вариантов решения возможной проблемы с учётом разной динамики температурной кривой. И лишь тогда он неожиданно разгибается. Неожиданно — для следившего.
В кусты за окном суматошно ныряет русая голова. В кепке. Ученый смотрит на это место пару секунд, совершенно ошалело, а потом словно приходит в себя — и тихо кричит от ужаса. Это правда! Да что за психопаты тут бродят? За ним действительно следят, что-то замышляют против него! Он тревожно озирается — ему приходит на ум, что в палате может быть специальная аппаратура…
Но больше ничего не происходит. Как в безумии, он кидается к окну, распахивает его — точно ребёнок, храбро входящий в тёмную комнату, чтобы доказать беспочвенность своих страхов. Но больничный парк пуст и безмятежен. Сонно поют цикады. Ни единой души нет на усыпанных мелким гравием горячих дорожках. Кусты слишком малы, чтобы скрыть взрослого человека. Он мелко, болезненно дышит, смотря по сторонам. Его лицо искажено от ужаса. Где следивший?! Ведь он совершенно ясно видел чью-то башку в кепке с козырьком… Неужели бред? Может быть, от лекарств у него галлюцинации? Или, может быть, правда — куда страшнее..?
