Нелюбин: Приговоренного Западом?
Пеньков: Да.
Нелюбин: Гм. Ясно… Одного не пойму — почему ты, боевой офицер, кавалер нескольких орденов, добровольно встал на сторону злейших врагов собственной страны?! Ведь ты же не дурак и понимаешь: твои новые хозяева собираются расчленить и уничтожить Россию. А народ либо выморить (голодом, водкой, наркотиками), либо превратить в рабов на экологически опасных производствах.
Пеньков: Они хорошо платят. В этой жизни каждый за себя, выживает сильнейший! Главное в ней — урвать кусок послаще и занять уютное место под солнцем. А на Россию, на народ мне плевать с высокой колокольни! Пусть хоть поголовно все тут передохнут. Мне-то что? Своя рубашка ближе к телу.
Нелюбин: А Бога ты не боишься?
Пеньков: Я атеист.
Нелюбин (обращаясь к медикам): На сегодня достаточно. Введите ему антидот, промойте под капельницей и берегите пуще глаза. Это животное понадобится для повторного допроса.
Здесь запись обрывается.
Когда врачи покинули помещение, а санитары унесли привязанного к носилкам Малыша, генерал минуты три молчал, расхаживая из угла в угол. Потом остановился и с усталым видом обратился к нам троим:
— Сегодня же потихоньку возьмем Роджерса, а по всем явкам-адресам вражеских спецов я отправил профессиональных ликвидаторов. Одного пленного из команды вполне достаточно. Я больше не намерен рисковать нашими людьми. И так уже, дурень старый, допустил непростительную ошибку — выделил «в помощь» двух недостаточно опытных сотрудников, которые, по сути, оказались обузой и остались живы лишь благодаря отцовской заботе полковника Корсакова, в решающий момент выведшего их из игры под благовидным предлогом… Спасибо вам, Дмитрий Олегович, впредь подобное не повторится! Как, кстати, рука? Не беспокоит? — Борис Иванович впился в меня пронзительным взглядом.
— В норме, — лаконично ответил я и, уловив недоверие в глазах генерала, добавил: — Побаливает, конечно, но ничего страшного! Прошу не укладывать меня в госпиталь! Операция вышла на финишную прямую. Позвольте участвовать в ней до конца или хотя бы понаблюдать за финалом. Но не с больничной койки! Пусть лучше полковник Логачев подлечит меня народными средствами. Он в них прекрасно разбирается!
— Да-а-а, врач «Скорой» доложил, как вы раненой рукой, с расстояния ста метров, навскидку подстрелили ворону, — задумчиво молвил генерал и спустя секунд десять принял решение: — Хорошо, оставайтесь «на свободе», под присмотром Петра Васильевича. — Нелюбин умолк, достал из стенного шкафчика бутылку нарзана, сорвал пробку и отхлебнул немного прямо из горлышка. При этом кадык у него сильно дернулся.
