Таким образом, уже в ходе первичной поляризации единая прежде эмоция разделилась на две, играющих противоположные роли — контрсуггестии и контрконтрсуггестии. Поршнев замечает по этому поводу:
«С физиологической точки зрения, эмотивные реакции связаны с вегетативными и секреторными сдвигами. В головном мозге ими ведают, в основном, подкорковые отделы. Это говорит о том, что данная группа контрсуггестивных явлений служит как бы попыткой коры головного мозга бросить в бой против суггестии глубокие резервы — эволюционно древние образования в центральной нервной системе. Но тем самым оправдан, вероятно, прогноз, что это направление контрсуггестии не слишком продуктивно».[96]
В целом, развитие всего тройственного комплекса «суггестия — контрсуггестия — контрконтрсуггестия» оказывается практически «бесконечным», ибо никакая контрсуггестия «не уничтожает суггестию, а лишь загоняет ее в узкие, жесткие ограничения»,[97] а значит — обречена на новые и новые попытки дальнейшего усовершенствования.
Наконец, интериоризация оппозиции «мы — они», интериоризация всего тройственного комплекса «суггестия — контрсуггестия — контрконтрсуггестия», то есть интериоризация внешней речи, порождает внутренний диалог и вообще внутренний мир человека. Поршнев подробно анализирует, как развивались и усложнялись общности, как параллельно с этим выделялась и развивалась личность со своим внутренним миром. Он подчеркивает роль оппозиции «мы — они» в таком сугубо индивидуальном явлении, как самооценка личности:
«Без какой-то самооценки не бывает личности: еще нет личности, пока нет вопроса „кто я?“ Себя соотносят с кем-то вне себя — существующим или мнимым.
Человек как бы смотрит на свои поступки и помыслы в зеркало. Он или узнает в нем то „мы“, к которому отнес себя, или с ужасом обнаруживает в зеркале „они“. Вне этого постоянного сопоставления себя с чем-то, себе нетождественным, с образами разных человеческих общностей — нет и личности.
Что же первичнее?».[98]
Отсюда решительный вывод Поршнева о первичности социальной психологии по отношению к психологии личности. Обоснование этой первичности является, на мой взгляд, едва ли не важнейшим вкладом Поршнева в психологическую науку.
Но и в формулировке такого вывода Поршнев проявляет предельную осторожность:
«Психологическая наука сегодня еще не готова дать окончательный ответ на этот дискуссионный вопрос. Но некоторые распространенные представления, мешающие поиску, можно устранить с надежным фактическим обоснованием».
