Несколько мгновений спустя Сош потрогал мои бицепсы. Чуть отстранил, чтобы получше рассмотреть.
— Твой отец… — пробасил он. — Ты выглядишь, как твой отец.
Сош приехал из Советского Союза вскоре после нас. Он работал в «Интуристе», советской туристической компании, в ее Манхэттенском отделении. Помогал оформлять документы американским туристам, которые хотели посетить Москву и Ленинград, как тогда назывался этот город.
С тех пор много воды утекло. После развала Советского государства дядя Сош занялся малопонятными делами, которые в целом могут считаться экспортом-импортом. Я не знал, насколько успешным был его бизнес, но денег на этот пентхаус хватало.
Сош еще пару секунд смотрел на меня. Под расстегнутой белой рубашкой виднелась майка. Грудь заросла поседевшими волосами. Я ждал. Понимал, что скоро все узнаю. Дядя Сош не любил пустой болтовни.
Словно читая мои мысли, он сообщил:
— Мне звонили.
— Кто?
— Давние друзья.
Я молча ждал объяснений.
— Из России.
— Не понимаю.
— Люди задавали вопросы.
— Сош, по телефону ты намекал, что боишься прослушки. А здесь не боишься?
— Нет. Тут безопасность гарантируется. Эту комнату проверяют дважды в неделю.
— Отлично. Как насчет того, чтобы перестать говорить загадками и рассказать мне, что к чему?
Он улыбнулся. Ему это нравилось.
— Люди, американцы, в Москве швыряются деньгами и задают вопросы.
— Какие вопросы?
— О твоем отце.
— И что их интересует?
— Ты помнишь давние слухи?
— Ты шутишь.
Но он не шутил. Действительно, все складывалось. Первый скелет. Мне следовало догадаться самому.
Мы с сестрой родились в государстве, которое тогда называлось Советский Союз, в эпоху «холодной войны». Моего отца, дипломированного врача, отстранили от работы по надуманному обвинению в некомпетентности, а на деле — потому что он был евреем. Такие там тогда царили порядки.
И в те же годы одна из американских реформистских синагог (если конкретно, в городе Скоки, штат Иллинойс) развернула кампанию по оказанию помощи советским евреям, всячески способствуя их выезду из Советского Союза.
Нам повезло. Мы оттуда уехали.
И надолго стали героями на нашей новой родине. Купались в лучах славы. Мой отец выступал на вечерних пятничных службах, произносил пламенные речи о тяжелой судьбе советского еврея. Дети носили значки-пуговицы со слоганами в поддержку советских евреев. Под это дело синагоге жертвовались большие деньги. Но примерно через год мой отец поссорился с главным раввином синагоги, и пошли слухи о том, что нам удалось выбраться из Советского Союза по одной лишь причине: мой отец — агент КГБ, а вовсе не гонимый еврей, это прикрытие. Обвинения жалкие, противоречивые, лживые, да и минуло с тех пор двадцать пять лет.
