На регистрационной стойке Люси расписалась в книге посетителей. В этом доме жили главным образом люди с хроническими заболеваниями и умственными расстройствами. Поэтому если одни выглядели совершенно нормальными, то другие напоминали персонажей романа «Пролетая над гнездом кукушки».
В Айре хватало и от первых, и от вторых.
Люси остановилась в дверях. Отец сидел спиной к ней, в знакомом пончо. Седые волосы торчали во все стороны. Песня «Давайте жить сегодня» группы «Грасс Рутс»,>[14] классика 1967 года, гремела из стереосистемы, которую Айра по-прежнему называл «хай-фай». Люси подождала, пока Роб Грилл, ведущий вокалист, отсчитал: «Один, два, три, четыре», — после чего вся группа взревела: «Ша-ла-ла-ла, давайте жить сегодня». Люси закрыла глаза, мысленно повторяя слова.
Отличная, отличная песня.
В комнате хватало и бус, и тай-даев,>[15] стену украшал постер «Куда пропали все цветы».>[16] Люси улыбнулась, но невесело. Ностальгия — это одно, распад личности — совсем другое.
Когда у отца стало отмечаться слабоумие — следствие возраста или употребления наркотиков, — точно никто сказать не мог. Айра всегда отличался рассеянностью и жил в прошлом, поэтому не представлялось возможным установить начало процесса. Так, во всяком случае, говорили врачи. Но Люси знала: первые признаки появились в то лето. Вину за трагедию в лесу прежде всего возложили на Айру. Ему следовало принять более серьезные меры по обеспечению безопасности отдыхающих.
От родственников погибших и пропавших без вести ему досталось даже больше, чем от прессы. Мягкий по натуре, Айра не смог этого выдержать. Случившееся подкосило его.
Наиболее уютно Айра чувствовал себя в 1960-х годах, хотя и сохранил отрывочные воспоминания о других десятилетиях. Чаще всего ему теперь казалось, что он по-прежнему в 1968 году. Но порой он вспоминал правду (об этом говорило выражение его лица), однако не хотел смотреть ей в глаза. Поэтому, исходя из установок новой «коррекционной терапии», врачи не возражали против того, чтобы все в комнате Айры выглядело как в 1968 году.
Лечащий врач объяснил Люси, что слабоумие с годами только усугубляется, поэтому необходимо стремиться к тому, чтобы пациент почаще радовался и не испытывал стрессов, даже если это означало, что он будет жить не в реальном, а в воображаемом времени. Айра предпочитал 1968 год. Тогда он был счастлив. Так почему не позволить ему вернуться туда?
— Привет, Айра.
Айра (он никогда не хотел, чтобы Люси называла его папой) медленно повернулся на голос. Поднял руку, тоже медленно, словно находился под водой, поприветствовал дочь:
