— Он говорил, — ветеран пропустил мои слова мимо ушей, — будто изгнанная из одержимого скверна не исчезает, а ищет новую жертву. После смерти же бесноватого она остается в мертвом теле.
— Любопытная теория, — кивнул я, припоминая соответствующую главу пухлого тома «Бесноватость как она есть». — А вот мы считаем, что изгнанный бес оставляет частичку себя в нашем мире и возвращается в преисподнюю ослабленным. Если же дело заканчивается смертью одержимого, то бес забирает с собой душу человека и становится сильнее. Именно поэтому бесноватые склонны к самоубийствам.
— Почему бы вам не организовать философский диспут? — прищурился из-за заполнившего камеру дыма тлевших в жаровне трав Эдмунд, внимательно наблюдавший за тем, как я расставляю свечи в вершины пентакля.
— И мы, и они слишком заняты своим делом, чтобы устраивать представления для развлечения черни и скучающих бездельников из благородных, — намеренно более резко, чем следовало, ответил я. Кто ты, господин охранник? И откуда слова такие умные знаешь? Поддашься на провокацию или промолчишь?
Эдмунд промолчал.
Я зажег все пять свечей, аккуратно снял с шеи одержимого ожерелье и принялся хлопками отбивать нехитрый ритм. Начавший было выкрикивать непонятные слова, маркиз на шестом хлопке замолчал и до крови прикусил губу. И это было весьма кстати: от переходивших в истошные вопли криков закладывало уши.
Окурив его дымом тлевших в жаровне трав, я раскрыл кожаный футляр и осторожно, за тонкую цепочку, выудил оттуда оправленное в серебро зеркальце. Бесноватый тут же завороженно уставился на монотонно раскачивающийся перед его носом амулет. Уставился страшно, мертво — двигались одни лишь зрачки, онемевшее же лицо своей отрешенностью теперь больше напоминало фарфоровую маску.
В теории все просто: гипноз погружает человека в транс, и этот нехитрый вроде бы трюк лишает бесов возможности скрываться в глубинах чужого подсознания. Это в теории — «Бесноватость как она есть», глава «Зеркала и оптические иллюзии».
На практике дело обстояло несколько иначе: очень уж неприятный и болезненный процесс — изгнание потустороннего существа. Куда там вырыванию зубов и отрезанию конечностей! Тут человек сам становится полем битвы между бесом и экзорцистом, и зачастую одного только гипноза оказывается недостаточно, чтобы уберечь разум одержимого от разрушения.
Не дожидаясь, пока маркиз окончательно перестанет осознавать реальность, я разжал специальным ножом его зубы и влил в рот заранее приготовленную микстуру. Обычное дело — даже опытные экзорцисты предпочитают подстраховаться. Куда уж мне! Думаю, Эдмунд сразу понял, что имеет дело с новичком. Отсюда и расспросы. Надо бы только прояснить один момент…
