Приотворив дверь, Тихон прошмыгнул в кабинет управителя. Тот даже головы не поднял. Остановившимся взглядом он смотрел на свои полусжатые кулаки, лежавшие перед ним на столе. Что-то бесформенное, старческое появилось в его ссутулившейся спине, в опущенных плечах.
- Звали-с? - нарушил тишину приказчик.
- Скажи, Тихон, - нетвердым голосом проговорил немец. - Что на свете всего важнее?
- Так это ведь... как кому, - с почтительным смешком сказал приказчик. - Если, примерно, нашему брату, так начальство богопоставленное почитать...
На лице Фогеля появилось выражение досады. Он стукнул по столу своим вялым кулаком и поднялся:
- Самое главное! Что самое главное?! Богатство? Власть? Любовь женская? Что?
- А-а, это-то?.. Тут, Карла Иваныч, по моему разумению, и рядить нечего. Как говорят, крякнешь да денежкой брякнешь - все у тебя будет.
Управитель вышел из-за стола и, покачиваясь, тяжело прошествовал к Тихону. Заговорил, размахивая рукой перед носом приказчика:
- Эта пословица обманывает - здоровье не купишь. Любовь не купишь.
- Не знаю, как насчет здоровья. А касательно любви... Опять же пословка есть: были бы побрякунчики, будут и поплясунчики.
- Какие побрякунчики? - пьяно изумился Фогель.
- А вот эти, - Тихон с радостной улыбкой постукал себя по карману.
Звон монет словно бы несколько отрезвил немца. Он мотнул головой в сторону входа:
- Уйди!
Когда за Тихоном закрылась дверь, Фогель постоял, потерянно озираясь. Нетвердыми шагами прошествовал к клавикорду. Взял с крышки инструмента миниатюру, уставился на портрет налитыми кровью глазами. И вдруг что есть силы хватил его о паркет.
* * *
- Здесь, - сказал Иван, указывая на кучу молодых березок с подвянувшей листвой. И, оглянувшись на управителя, стал отбрасывать деревца в сторону.
Фогель стоял, сложив руки на груди, и ждал. На нем был мундир горного офицера, ботфорты и треуголка. За поясом торчали два пистолета с простыми деревянными рукоятками. На мрачном лице его застыло недоверчивое выражение. Однако, когда среди листвы мелькнули очертания золотой статуи, он весь подался вперед, на щеках выступили багровые пятна. Рука его метнулась к пистолету.
И тут же откуда-то сверху раздался короткий свист. Фогель вскинул голову. На толстой ветви кедра сидел, свесив ноги в ичигах, Алпа. В руке он держал длинный шест с привязанным к нему ножом. Лезвие было направлено на немца.
Вогул укоризненно покачал головой. Не в силах вымолвить ни слова, управитель снял треуголку, трясущимися пальцами достал из-за подклада свернутый лист.
