Народ на доменном дворе задвигался, послышался ропот. Служители стали мало-помалу скучиваться вокруг начальства.
- Не хотите добром на завод идти - заставим, - веско сказал Татищев.
Воцарилось тяжелое молчание. Настороженные взгляды служителей и горных офицеров словно в немом поединке сталкивались с озлобленными взглядами бородатых людей в прожженной, латаной одежонке.
- Ваше превосходительство, - почтительный голос Фогеля прозвучал совсем негромко, но его услышали даже те, кто стоял поодаль. - А как же с указом о раскольниках быть?
- Мы вольны ему свое толкование давать, - быстро ответил горный командир. - Будешь ждать, пока эти плуты сами к заводам соизволят приселиться, не скоро толку добьешься... Сейчас у нас полтора десятка казенных заводов, а я думаю к сему числу еще сорок прибавить! Где же рабочих для них напасешься? Зорите скиты, господин управитель, сгоняйте оттуда бездельников к домнам да к молотам!
Польщенный Фогель орлом смотрел на притихших кержаков.
- Вы слышали, это не я вам сказал! Его превосходительство из самого Петербурга недавно прибыли, от ее императорского величества полномочия имеют!
Когда они двинулись дальше, управитель чуть повернул голову к Тихону и спросил:
- Эти пятеро на подаче руды, отец с сыновьями, - как их по уличному-то?..
- Рябых, Карла Иваныч.
- Ты вот что, распорядись, чтоб без кандалов на завод их доставляли... - Он в раздумье пожевал губу и с видимым сожалением сказал: - А вот старику двадцать пять батогов дать придется. Женщин ихних - жену старика и Анну, с ними в бегах бывшую, - от надзора освободить и работу полегче подобрать...
Тропа вилась по верховому болоту. Сквозь редколесье виднелись мощные складки хребта, покрытые темно-зеленым бархатом растительности. Снеговые шапки гольцов нестерпимо горели на солнце. И над всем этим огромным молчаливым миром плыли белые льдины облаков.
Размеренно покачиваясь в седле, Иван то и дело смотрел на эти быстро движущиеся в синеве глыбы. Вяло отмахиваясь от комаров, путник скользил взглядом по серо-ржавой растительности болота. Ему вновь и вновь представлялась сложенная из плитняка стена каземата. Вот сквозь толстые граненые прутья решетки просунулась рука, узловатые пальцы сжали ладонь Ивана. В полутьме тюремной камеры лихорадочно заблестели несколько пар глаз.
- Братишка! Беги ты от этого немца куда глаза глядят, не пустит он нас на волю. Вон батюшку как исполосовали - второй день с соломы не поднимается.
