При виде неприкрытой страсти в глазах Кэла к горлу Реджины подкатил комок.
Ни один мужчина еще не смотрел на нее так — словно она была солнцем, луной и целым миром, воплощенным в одном человеке. Если бы кто-то посмотрел на нее так, она бы его не упустила.
Если бы только Кэл когда-нибудь…
Но он этого не сделал. И уже не сделает. Никогда.
— Иди потанцуй, — сказала Реджина. — Это ведь твоя свадьба.
— Верно, — ответил Калеб.
Прежде чем уйти, он обернулся, чтобы улыбнуться ей и сказать:
— Сегодня вечером больше никакой работы. Мы специально наняли молодежь, чтобы ты смогла сделать перерыв.
— Ты же сам знаешь, что за этой детворой с церковным воспитанием нужен глаз да глаз, — бросила ему вслед Реджина.
Но это была только отговорка.
На самом деле уж лучше она будет разносить бокалы и мыть тарелки, чем вести все те же разговоры с теми же людьми, которых она знала всю свою жизнь. «Как тебе погода? Как поживает твоя мать? Когда уже ты сама выйдешь замуж?»
О господи!
Она смотрела, как Кэл кружится в танце с невестой — медленно из-за своей хромоты, — и ужасная пустота, резко, словно судорога, сжала ее сердце.
Взяв бокал и открытую бутылку «Просекко», она ушла. Подальше от всего этого, от музыки, огней и танцев! Подальше от Бобби за стойкой бара и от Калеба, руки которого сейчас обнимали Маргред!
Каблуки Реджины оставляли вмятины на неровной полоске травы. Под шум воды о скалы она медленно шла по глинистому берегу. Пенистые волны ложились к ее ногам. Она присела на гранитный камень, чтобы разуться. Босые пальцы погрузились в прохладный крупный песок.
Ох, так было намного лучше. Правда.
Она налила себе вина. Уровень содержимого бутылки падал по мере того, как поднималась луна, плоская и яркая. Небо углублялось, пока не стало напоминать внутреннюю поверхность гигантской пурпурно-серой раковины. Реджина запрокинула голову, чтобы взглянуть на звезды, и почувствовала, что все вокруг кружится.
— Осторожно, — озабоченно произнес низкий мужской голос.
От неожиданности она подскочила и расплескала вино.
— Кэл?
— Нет. Ты разочарована?
Ну вот, облила платье. Проклятье!
Реджина взглянула в сторону палатки, потом осмотрела берег в поисках хозяина голоса.
Он стоял босой в кромке прибоя, словно появился из моря, а не пришел со стороны продолжавшей веселиться свадьбы.
Сердце ее глухо забилось. В голове шумело от вина.
Это не Калеб. Она прищурилась. Он слишком высокий, слишком худой, слишком молодой, слишком…
Галстук его был приспущен, брюки закатаны. Свет луны, упав на его лицо, выхватил из темноты длинный тонкий нос, рот, как будто высеченный из камня, и глаза — темные и таинственные, словно грех.
