— Не всегда все получается, мама.
Антония пристально взглянула на нее.
— И что это должно означать?
Маргред, бросив вытирать стол, внимательно их слушала.
— Вот ты вышла за папу… — сказала Реджина. — И сколько лет он был с тобой? Два года? Три?
— По крайней мере ты получила имя своего отца.
— И это все, что мне от него досталось. Все остальное делала ты. Платила за все. А он ни разу даже не прислал алименты.
— Ну да, у тебя все получилось намного лучше.
От обиды у Реджины перехватило горло. Она никогда не могла договориться с матерью. Они, словно масло и уксус, были слишком разными, чтобы понять друг друга.
Или, может быть, слишком похожими.
— Я не была… — Она нервно теребила распятие на шее. — Я хотела сказать, что ценю…
— Он любил нас. Твой отец. Но, сама знаешь, не всем подходит жизнь на острове.
— Я знаю.
Господи! Неужели они должны эксгумировать все скелеты из семейного шкафа только потому, что Джейн Айви пирожки Реджины нравятся больше, чем лазанья ее матери?
— Я бы и сама уехала, если бы могла.
Ее слова повисли в воздухе — плотные, словно запах горячего жира со сковородки. На лице Антонии была боль, как после пощечины.
Реджина прикусила язык. Вот черт…
— Я не беременна, — сказала Маргред.
Антония повернулась к ней.
— Что?
— Вы же это хотели узнать? Я бы хотела иметь ребенка. Но я еще не беременна.
— Ты хотела бы иметь ребенка? — переспросила Реджина, вспомнив, как была беременна Ником, как ее все время тошнило, как она постоянно чувствовала себя уставшей и одинокой. — Вы же только что поженились!
Антония фыркнула.
— Поженились, черт возьми! Да они познакомились-то всего шесть недель назад.
Брови Маргред удивленно поднялись.
— А я и не знала, что существуют какие-то требования по времени. И сколько же нужно знать человека, чтобы забеременеть от него?
В голове Реджины всплыло воспоминание: Дилан, входящий в нее, заполняющий ее, распирающий ее изнутри. И ее собственный голос: «Я ведь могу забеременеть!»
Внутри все оборвалось. О господи! Нет, она не может быть беременной. Человеку не может настолько не повезти дважды.
Снова звякнул колокольчик, и в дверях появилась фигура, напоминающая огородное путало: худое лицо, жидкая бородка, грязная рабочая куртка поверх нескольких фуфаек.
На отдыхающего не похож, подумала Реджина, даже несмотря на рюкзак. Одежда сильно поношенная, грязные руки, пыльные ботинки… Неделю жил под открытым небом, не меньше. Наверное, бездомный.
— Чем я могу вам помочь? — спросила Антония тоном, который ясно говорил: «Убирайся! Проваливай отсюда!»
