Теперь он раздраженно ответил:
— Не тереби меня, Лысик. Можешь связаться с Солом, Орри и Фредом, чтобы они немедленно пришли сюда.
— Конечно, — ответил я. — Вся тройка работает сейчас работает разнорабочими в кащечной "Чилийской гостиницы" Ристермана. Эта единственная тошниловка, где можно съесть то, что желаешь, за три тысячи псевдо-долларов.
— Господи, — сварливо пробурчал он. — Помню, когда его владельцем был Марко Баккик, он был лучшим рестораном города.
И снова закрыл глаза.
— Время не стоит на месте, — заметил я, беря свой видеотелефон и начиная набирать номер. У меня не было ни малейшего представления, что он собирается делать с тремя оперативниками, которых мы частенько использовали в минувшие годы.
Он, очевидно, снова погрузился в сон, когда раздался дверной звонок. Я с трудом выпрямился, тихонько постанывая от причиняемой артритом боли, и пошел к дверям.
Обнаружив, кем оказались эти двое, стоящие на пороге, я удивился.
Поправив свои бифокулярные очки и приоткрыв дверь, я спросил:
— Какого черта вам здесь надо?
— Открывайте, — прохрипел инспектор, — полицейское дело, конечно.
Я впустил их, тряся головой.
— Знаете, — сказал я. — Вы двое всегда удивляли меня. Я помню вас с начала тридцатых годов, когда мы занимались одним из своих первых дел об убийстве — делом Ферде-Ланса. В те времена вы были инспектор по убийствам, а этот сержант — одной из ваших правых рук. Тридцать лет спустя, когда мы работали по делу, которое я описал в "Окончательном выводе", вы еще были инспектором по убийствам, а сержант все еще был сержантом. И теперь та же картина через тридцать или около того лет… Вас двоих никогда не повышали, и вы никогда не уходили в отставку?
Если не считать лет, он был все таким же старым инспектором с потрепанной фетровой шляпой на голове, морщинистая розовая шея стала еще морщинистее, когда-то проницательные серо-голубые глаза слезятся от старости почти так же, как и у Жирного, когда-то широкий зад стал мешковатым. Когда-то крупное серое лицо покрывалось сероватым налетом, но рычание оставалось прежним, хотя, пожалуй, немного дрожало.
— Хватит, Лысик, — ответил он. — Мы были в отставке, оба. Но вернулись, когда город докатился до того, что оказался не в состоянии позволить себе роскошь платить своим муниципальным служащим, и большая часть полицейских уволилась. Инфляция, словно ржавчина, съела наши пенсии до того, что раз в месяц можно позволить себе купить пару соевых сосисок, вот мы оба и вернулись в полицию. Теперь мы, по крайней мере, можем прихватить немного фруктов с витрин да потрясти ресторан или бар за подмешивание наркотиков в спиртное.
