Отец подошел, наклонился и взял маленький теплый комочек с моего живота. Потянул на себя, и я вдруг почувствовал: эта штука связана со мной пуповиной, она присоединена к моему пупку. Попробовал рассмотреть ее, но не вышло, что-то страшное произошло с моим зрением.
– Я могу ошибаться, но, кажется, это хорек, – сказал отец и полоснул ножом по пуповине.
Я заорал от сильнейшей, непереносимой боли.
Мне было шестнадцать, когда я прошёл инициацию.
Зрение так и не вернулось до конца, пришлось покупать очки. Хорька я назвал Серафимом, и он стал мне родным братом почти сразу. Пил молоко только из моих рук, слизывал с ладони, с пальца слизывал. Маленький и хилый, он быстро прибавлял в весе и вскоре окреп, начал ползать, потом ходить, потом бегать. Всюду, куда бы я ни шел, он сопровождал меня, и если я надолго расставался с ним, то чувствовал себя как-то неправильно, будто не в своей тарелке.
У меня перестали получаться ритуалы, даже самые простые. Пришлось всему учиться с нуля, и это было жутко трудно.
– Так надо, это баланс, – объяснял отец. – Это чтобы уравновесить твою большую силу.
– И так что, всегда будет? Я самый сильный шаман из когда-либо живших, но навсегда – только вполовину от полной силы?
– Не совсем. Я думаю, ты можешь с ним как-то воссоединиться. Хорьки живут пять-семь лет, а ты-то гораздо больше жить будешь. Ему надо вырасти, и тогда уже попробуем сообразить вместе.
– И что потом?
– Не знаю. Такого, как у тебя, при инициации еще никому не давалось.
Отцу-то хорошо, дар простой и полезный: не стареть и не болеть. А у меня – хорек и слепота какая-то…
– Самый сильный в мире, – говорил я Серафиму, подняв его перед собой на руках. – Самый сильный в мире! Самый-самый сильный!
Немного успокаивало.
– Инициация? – переспросила Нина. – Да ты просто зрительный центр какой-то в мозгах отбил, не смеши меня. Человек – это машина, робот, запрограммированный на сохранение и продолжение жизни ДНК. Родиться, вырасти, дать потомство – вот и вся наша функция. Какая тут инициация, Степа… Это у отца магическое мышление, но хоть ты не начинай мистифицировать. Почем хорька купил?
– Я не покупал, говорю тебе…
Нина смеялась, отмахивалась от меня с какой-то грустной улыбкой.
– А изменить это как-то можно? – спросил я у отца после очередного проваленного ритуала вызова духов.
– Ты работай над собой, Степа. Тебе теперь все будет гораздо труднее даваться, чем остальным, но ты не сдавайся, вон, видишь, Серафимка-то веселый, тебе радуется, любит тебя.
