Когда тотем барахлил и все мои махинации с антенной никак не помогали улучшить связь с миром духов, Александр крепким ударом кулака возвращал нормальное изображение, и все сразу понимали, кто тут в племени главный.
Ящик смотрел телевизор чаще всех остальных. Мимики при этом у него на лице не было почти никакой: убивали там или целовались, давали деньги или отбирали – Ящик спокойно переносил любой факт, перед которым его ставил тотем. Трудно сказать, были ли у него любимые передачи, но сам по себе тотем ему вроде бы нравился. Он даже порой сидел перед ним с клиентом и поглядывал на экран в перерывах между работой.
Боря любил дешевые ток-шоу и латышские сериалы, но никому в этом не сознавался. Боря вообще смотрел тотем как бы исподтишка, сидя на маленьком стульчике, присматривался, прислушивался. Чаще из дверного проема смотрел, из коридора. Смотрел то, что смотрели все остальные, и никогда не переключал канал по собственной инициативе. Один раз я видел, как ночью он любовался прелестными обнаженными нимфами. Это было как-то на выходных – я допоздна возился с дневником сумасшедшего Джимми, Александр уехал к новой подруге, Ящик запил с каким-то дружественным племенем, да так сильно запил, что даже по телефону от него чувствовался стойкий запах огненной воды, и Боря сидел у тотема один. Когда я вошел в главную комнату, он тут же переключил канал.
– Скажи, Степа, – быстро заговорил он. – Я все не могу понять, какое место в иерархии духов занимает верховный президент Затлерс? Если он самый главный из них, то почему так редко говорит по тотему и всегда только в общих чертах?
Надо признать, я никогда особо не интересовался телевизором, и в мифологии на первых порах ориентировался слабо. Пока мы жили в маленькой комнатушке вдвоем с Серафимом, я главным образом изучал астральную сторону Интернета и с политикой старался не связываться.
– Знаешь, ничего страшного нет в том, что ты наблюдал за нимфами, – сонно ответил я и пошел дальше по коридору. Долго курил трубку на кухне, а потом прибежал Серафим и попросил с ним поиграться: принес свою резиновую погрызушку, фигурку морского змея, которая осталась от сумасшедшего Джимми. Вождь сам отдал ее Серафиму: сказал, так наше старое и новое тотемные животные смогут соединиться.
Каждый вечер я внимал тотему, и каждую ночь я снимал порчу с латвийской экономики, – писал в своем дневнике сумасшедший Джимми. – Долгое время я ошибочно предполагал, что некий могущественный злой маг или, что хуже, некая духовная сущность упорно продолжают создавать свои проклятия, сводя к нулю все мои усилия. Но чем дальше, тем больше я убеждаюсь в ином: на латвийской экономике нет никакой порчи, проблема тут совершенно иного генеза. Достал несколько книг по экзорцизму. Предполагаю, в нее мог вселиться бес.
