Я ничего этого не знал. Я был настолько невежествен, что мог бы счесть их названиями новомодных танцев. Я по-прежнему был так же не уверен в ожидаемых от меня действиях, как когда-то с моей подружкой Карлой (хотя тогда я мог оправдываться нашей взаимной неопытностью). И в тех редких случаях, когда на меня все-таки обращали внимание и какой-нибудь парень приглашал меня к себе, мне приходилось наблюдать, как, раздевшись и достав из ящика комода баночку с вазелином, он внезапно сникал, поняв, что связался с самым скучным из возможных партнеров, не особенно юным новичком. Я мог бы превратить этот недостаток — я имею в виду свое невежество в обычаях и привычках геев, — в достоинство, притворившись многоопытным гетеросексуалом, пожелавшим узнать из первых рук, как совокупляются однополые пары. Лишение невинности мужчины традиционной ориентации, как я знал, очень возбуждало многих геев, но, повторяю, я был тогда просто слишком наивен, чтобы с успехом прибегнуть к подобной тактике. В результате я начал приходить к такой же уверенности, какую, как я давно подозревал, чувствовала моя мать, — что абсолютно все, кроме меня, получают удовольствие, трахаясь, трахаясь и трахаясь.
Может быть, мои слова прозвучат и странно, учитывая, какими всепоглощающими для меня тогда были заботы моего пениса, однако я не хочу, чтобы создалось впечатление, будто — как говорят в сообществе геев — я был человеком, который думает членом. Я ходил в кино, как и все, и смотрел те же картины, что и все. Я бывал на выставках, на концертах, даже в опере, когда мог себе это позволить. Я читал книги самых разных авторов, по большей части вовсе не гомосексуалов. Мне неприятны те самовлюбленные солипсисты-геи — видит Бог, таких хватает, — которые мирятся с тем, что их жизни не только окрашены их сексуальной ориентацией, но и управляются ею. (Для большинства человечества пенис — нечто, прилагающееся к мужчине; для тех же типов, о которых я говорю, мужчина — просто нечто, прилагающееся к пенису.)
Скоро мне представилась возможность высказать эту свою неприязнь: случилось так, что я единственный в нашей компании отверг как бесполезный хлам немецкий порнофильм Франка Риппло, который все мы ходили смотреть: «В такси с Кло». У меня вызвали отвращение не столько сексуальные выкрутасы героев — вроде манеры мочиться в раскрытый рот партнера, — сколько тот факт, что между приступами этой мочеполовой страсти единственными книгами, которые они читали, были романы из жизни геев, единственными фильмами, которые они смотрели, — грубая гомосексуальная порнография, единственными телепередачами-более замаскированная гомосексуальная эротика. Я счел изображение Риппло гомосексуальности пошлым и удушающим, что и сообщил Мику, Фери и Скуйлеру, которым этот вульгарный блеск понравился.
