“Не можете ли вы помочь?” – всхлипывал.
Нет ли у меня связей?
За один вечер из холеного мальчишки он превратился в ребенка, который не понимает, за что его наказывают.
– И что вы решили? Пожалели? – Я представил себя на его месте.
– Дело не в жалости, я решила помочь назло системе, которая такое устраивает.
Она снова взяла меня за руку, сжала.
– Моих предков эта система сгноила в лагерях, а теперь, кажется,
строит планы на меня. Этого мало? Или у вас по-другому?
Костяшки на ее пальцах побелели.
– Похожая история… – ответил я.
Она убрала руку.
– Я дала ему несколько телефонов. Как он ими воспользовался? Не знаю. Просто в один прекрасный день они с женой зашли в офис и долго благодарили – не уточняя за что. А я смотрела на них и про себя смеялась и чуть не плакала, едва сдерживала слезы. В общем, с семейной жизнью ничего не вышло, но кризис миновал, теперь я была готова к новой роли – одинокой хозяйки большого дома. Поехала и купила двух щенков, ротвейлера и восточноевропейскую – Варю и Асю, зажили втроем, одна в доме, другая на улице. Мужичок из поселка, тихий строгий пьяница, помогал по хозяйству – косил траву, следил за котлом и бассейном, поливал газоны. Дом, он ведь как корабль, где на тебе и штурвал, и ресторан, и машинное отделение. И я потихоньку втянулась – через год в городе жить не могла, уезжала при первой возможности. Старых подруг у меня не осталось, а новых я не завела, так уж вышло. Единственный человек, который ко мне приезжал, – мой старый приятель, с которым мы в детстве сыграли в одном фильме, а потом какое-то время работали в театре. Он исчез, пропал – встретились мы только спустя жизнь на каком-то мероприятии или тусовке, не помню, – и я вдруг почувствовала, что эта связь пульсирует, на той детской истории живет и держится. Именно эта связь оказалась прочнее всего, что случилось в жизни, – странно, правда? Тогда-то я и почувствовала, что прожила не одну жизнь, а несколько…
Я пожал плечами:
– Свойство времени.
Она покачала головой:
– Сколько надежд у тебя было – это тоже свойство времени? – Незаметно перешла на “ты”. – Или ты никогда не думал, что мы будем жить по-человечески? Цивилизованно – как свободные люди? И кто-то другой, а не ты, пришел в отчаяние, когда понял, что ничего не вышло? Что история дала круг и мы вернулись в старое гнилое русло? И делать с нашим опытом, таким “уникальным” и таким “историческим”, -
нечего?
– Мы остались собой, – ответил я. – Это и есть наша заслуга. Наше достижение.
