Тёдзи скончался на рассвете.
Горокити и О-Фуми спали, когда он испустил дух. О-Кэй молча подняла тело и отнесла в дом Ухэя. Там же обмыли и обрядили всех четверых и перенесли их в пустовавший соседний дом. Провожая глазами О-Кэй, уносившую Тёдзи, Нобору шептал:
— Ну, теперь все братья и сестры собрались вместе. Пусть им сопутствует на том свете мир и покой.
С рассветом похолодало, у Нобору стали мерзнуть колени и пальцы. Он погасил фонарь и подбросил угля в печурку.
— Скажите, доктор, — неожиданно послышался голос проснувшейся О-Фуми, — Тёдзи очень мучился перед смертью?
— Нет. — Нобору убрал руки от раскалившейся печурки. — Он скончался без страданий.
— Правда не мучился?
— Когда человек умирает, страдания оставляют его. Тем, кто глядит на умирающего, кажется, что он мучается. На самом же деле он уже ничего не чувствует. Я не заметил и тени страдания на лице Тёдзи.
О-Фуми обернулась в сторону спавшего мужа и некоторое время глядела на него, потом снова легла на спину и попросила воды. Нобору протянул руку к посудине, в которой приготовлял микстуру, потом передумал и подал ей заварочный чайник с остывшим чаем.
— Пейте маленькими глотками прямо из носика — так удобней, — предупредил он.
С мучительной гримасой О-Фуми сделала несколько глотков.
Горокити повернулся во сне и стал похрапывать. Его тихий храп свидетельствовал скорее не об усталости, а о спокойствии человека, освободившегося от физических и душевных мук. О-Фуми долго всматривалась в лицо мужа, потом тихо сказала:
— Мы уже десять лет как поженились, но я впервые вижу, чтобы он так спокойно спал.
6
— Доктор, почему вы не позволили нам умереть? — помолчав, спросила О-Фуми. — Мы долго думали и наконец решили уйти из жизни все вместе — иного выхода у нас не было. Отчего же все старались нам помешать?
— Грешно умирать таким образом, — ответил Нобору. — Своими руками оборвать дарованную тебе жизнь — преступление. Тем более преступно вместе с собой забирать на тот свет ни в чем не повинных детей. И неужели вам непонятно, что соседи не могли да и не имели права бросить вас на произвол судьбы, молча наблюдать, как вы и ваши дети гибнут у них на глазах?
О-Фуми надолго замолчала, потом осторожно прокашлялась и едва слышно стала рассказывать.
Горокити родился в Фукагаве, а она — в Итабаси. Жили они в бедности, и Горокити с семи лет, а ее — с пяти заставляли нянчить младенцев. Отец Горокити был уличным торговцем рыбой, а отец О-Фуми что только не пробовал делать — был старьевщиком, чернорабочим, носильщиком. В двенадцать лет Горокити отдали в услужение торговцу лекарствами. Когда ему исполнилось семнадцать, он упал с лестницы, разгружая на складе ящики с товаром, и сильно повредил голову. Сразу он, кроме боли от ушиба, ничего не почувствовал, но спустя полгода вдруг начинал терять сознание или переставал понимать, где он и что с ним происходит. Бывало, несет коробку с лекарствами, внезапно остановится перед шкафчиком и не понимает, что делать дальше и вообще куда и зачем он идет. Однажды такой приступ случился с Горокити, когда он взялся за тележку, чтобы погрузить на нее товар, — и двое суток он возил эту тележку по всему городу.
