и
сэдока (впоследствии совершенно исчезнувших из поэтического обихода) вообще сообщает этим свиткам некоторую комплиментарность. Любопытны, впрочем, «несерьезные стихи» (
хайкай) — как первая попытка создания иронической поэзии и как жанр, получивший много позднее развитие в форме «безумных стихов» (
кёка). Иронического и даже комического эффекта авторы добиваются, лишь слегка отступив от предписаний «высокого стиля».
Неизбежной и довольно обременительной формальностью выглядят «Песни-славословия», в которых провозглашаются бесконечные здравицы императорам, канцлерам и министрам, хотя они дают весьма наглядное представление о жанре поэтического поздравления со всеми его клишированными формулами. Интерес в этом разделе представляет первое стихотворение (№ 343) неизвестного автора, ставшее в конце XIX века словами императорского государственного гимна и остающееся в этом качестве поныне.
Свиток «Названия» наиболее сложен с точки зрения расшифровки смысла. В переводе воспроизвести точное значение танка невозможно. Все стихотворения-шарады свитка основаны на каламбурном эффекте. Таким образом, как мы убедимся из знакомства с транскрипцией и подстрочным переводом, в тексте «обычного» пятистишия содержится закодированное слово, вынесенное в название пятистишия, например «растение» — оминаэси, карахаги, нигатакэ и т. д.
Скрытый смысл кода выявляется сегодня при прочтении в старой орфографии и старом произношении. Разумеется, стихотворения свитка — всего лишь разновидность поэтической игры и не отличаются лирической глубиной.
Большая часть признанных шедевров лирики «Кокинвакасю» сосредоточена в разделах «сезонных» песен и «Песен любви». Здесь же наиболее ярко раскрывается и замысел составителей, стремившихся к созданию поэтических «сюит» и «симфоний». Все времена года представлены пятистишиями в плавном поступательном развитии: начало сезона, его разгар, окончание и переход к следующему. Каждое стихотворение не только значимо само по себе, но и представляет неотъемлемую часть сезонного контекста, соотносится с предшествующими и последующими.
Так, в начале весеннего цикла, относящемся (по лунному календарю) к концу февраля — началу марта, природа еще только пробуждается от зимнего оцепенения:
В пору ранней весны
с веток дерева в смежном убранстве
льется трель соловья —
прилетел, как видно, проведать,
не цветы ли в саду белеют…
(Сосэй, № 6)
Образ снега постоянно присутствует в этих стихах, перекликаясь с образами первого вестника весны соловья и зацветающей сливы. Постепенно весна вступает в свои права:
