— Я, знаешь ли, молодых парней на улицах не избиваю. Никого до смерти не замучиваю. Людей пачками не мочу. Ну а других принципов у меня нет.
Сейф откинул голову на подушку, усталый и растерянный.
— Вот как, значит, ты обо мне думаешь?
— Я у тебя ничего не прошу, или так, самую малость, — сказал Рашид Хшиша, избегая смотреть в глаза Сейфу.
— Просишь — денег вам на жизнь.
— Мы студенты. Ты жил в нашей комнате, потому что не переваривал своих приятелей из комиссариата. Скажи, если я ошибаюсь.
— Ты прав, — согласился Сейф, стараясь избежать ссоры. — Но ведь у меня есть родители, я им посылаю часть заработка.
Рыба, загибая пальцы:
— Ты спишь в одной комнате с нами, старик. Лопаешь тоже с нами. Так что не стоит дуться, если приходится платить.
Казалось, Сейф сейчас оборвет этот скучный разговор.
— Ну ладно, я был не прав, — произнес он.
Рашид, однако, на этом останавливаться не хотел. Чувство вины, которое преследовало его многие дни, теперь выпадало кристаллами, причиняло нестерпимую физическую боль. Он почти сожалел о том, что тогда, возомнив себя судьями, они устраивали Сейфу допросы, пеняли ему за трусость.
— К тому же ты вынудил нас пойти на риск, — вырвалось у него.
Сейф снова приподнялся. Его глаза горели.
— А я? Я на риск не шел?
— Это твоя работа, — сказал Рашид. — Ты сам ее выбрал.
— Ничего я не выбирал, черт возьми! Ничего!
Сейф орал во всю глотку. Один из больных, лежавший на соседней койке, начал стонать. Казалось, стены вот-вот рухнут. Слепой старик кричал. Медбрат в голубой блузе заглянул в приоткрытую дверь. Потом голова тюремщика исчезла. Он захлопнул дверь.
Сейф понизил голос.
— Я не хотел всей этой грязи. Я не просил, чтобы все так вышло. Я учился, как и вы. Только я всегда терпеть не мог их рассуждений. Никак не мог смириться с тем, что они навязывают мне свой взгляд на вещи. Когда они принялись… Ты ведь помнишь, а? Они бродили по кампусу с топорами — и не говори, что ты этого не помнишь. Они нам угрожали. Никогда не терпел угроз, ни от кого. Да ты послушай меня! Когда они устроили весь этот бардак, объявили, что будут стрелять в студентов, которые не перестанут ходить на занятия, я записался в полицию.
— Что ты все время оправдываешься? — едва слышно спросил Рашид.
— Я не оправдываюсь. Я тебе говорю все как есть, и только. Конечно, я знаю, что делаю грязную работу. Ну а кто еще ее сделает? Ты, Рашид Хшиша? Скажи, сделаешь?
Рашид Хшиша молчал.
— Ясно. Все давно уже ясно. Вы остаетесь людьми, человеческими существами. Вы никогда не сделаете того, что сделал я. Да вы к этому и не способны. Для очистки совести вы именно так себе и говорите: «Я? Убить человека?! Вы, наверное, шутите», — издевательски пропел Сейф тонким, как у кастрата голосом.
