Медленно двигался этот людской поток, испытывая особые трудности из-за неблагоприятного времени года.
Обычно на ночлег останавливались в лесу, на берегу реки; вокруг телег и повозок устраивались биваки. Погонщики скота по очереди отдавали животных, мясом которых питались люди. Из запасов делили сахар, галеты, мате, одежду, одеяла. Несмотря на усталость от прошедшего тяжелого дня, вечером раздавались песни — сьелитос, тристес; звучали гитары и гармонии и, конечно, куплеты пайадоров,[5] перемежавшиеся с ритмами танцев. Только поздней ночью успокаивался этот шумный мир пилигримов. На время сна назначались сторожа, следившие за тем, чтобы на спящих не напали ягуары, лисы или дикие собаки. С рассветом лагерь вновь оживал, и люди начинали готовиться к очередному маршу по пути на север.
Отдохнув на берегу реки Рио-Негро, караван подошел к небольшой речке, носившей то же название, и 14 ноября остановился около Риваролы. Перейдя эту речку, они двинулись по старой почтовой дороге и 21 ноября пришли в Пайсанду, жители которого сразу присоединились к каравану. Перейдя через реку Сан-Франциско и подойдя к реке Кегуаю, они остановились на отдых на ее лесистом берегу. Затем они взяли путь на Сальто, задержавшись лишь на берегу Кебрачо посреди тростниковых зарослей. Во время этой остановки военно-полевой суд приговорил к смерти нескольких разбойников, совершивших тяжелые преступления. Смерти избегнул лишь один парень, похожий на индейца, который, бросившись на колени, клялся, что будет честным человеком, и просил помилования. Но он не избегнул, однако, зрелища казни своих товарищей. Когда об этом доложили Артигасу, он не без печали, но очень твердо одобрил смертную казнь. На пути выросло еще несколько крестов, и караван, двинулся дальше, к реке Даиман, которую перешли в направлении к предместьям Сальто.
Отсюда Артигас направил правительству Парагвая письмо: первый серьезный и пространный документ, в котором были сформулированы его мысли, цели, проекты и надежды. В этом письме речь шла о предполагавшемся в будущем союзе. В этом документе содержалась также оценка роли португальской интервенции в Восточную провинцию. Каковы бы ни были причины этой интервенции, для Артигаса было ясно: интервенция представляла собой весьма корыстную военную помощь, которая отвечала экспансионистским устремлениям португальского двора, желавшего расширить свои границы до Ла-Платы.
Это письмо Артигаса повез в Парагвай капитан Ариас. В Буэнос-Айрес было отправлено другое послание, в котором Артигас просил разрешения разместить впоследствии свой лагерь на территории соседней провинции, в Консепсион-дель-Уругвай. А пока что караван двинулся к Сальто-Чико, где он собирался остаться на отдых. Стояли первые числа декабря, и позади остались два месяца тяжкого похода, который потребовал огромных жертв и преодоления множества препятствий…
