сейчас поставлено на кон.
— Неужто судьба человечества? — притворно ахнул Георгий.
— Насрать на человечество! Наши с тобой жизни, вот что! Корпорация — это, понимаешь, не жук на палочке, это… — он значительно покрутил вилкой, — это Корпорация! Поэтому вопрос сегодня стоит так: на кону не деньги, не карьера, а именно что жизнь… Я зна-аю, ты любишь провоцировать противника. Но поверь, в данном случае это было бы неудачной мыслью, крайне неудачной… — Следователь некоторое время молчал, задумчиво разглядывая племянника. — Кстати, давай с тобой уговоримся вот еще о чем.
— О чем же?
— Давай так: если тебе не подфартит и уммовцы тебя как-нибудь, понимаешь, того… — Хватко сделал недвусмысленное движение вилкой к горлу, — я за тебя с них взыщу. Как следует, по полной, ядрен-матрен, программе! Око за око, зуб за зуб, согласно Писанию. Ну а коли мне фортуна изменит, тогда ты с ними посчитаешься. По-родственному. Добро?
— Идет, — согласился аль-Рашид. — Одно только: в себе-то я уверен…
— Я тоже, — хихикнув, перебил Влад Сулейманович, — в тебе уверен.
— Да? — удивился Георгий. — Позволь спросить почему?
— Потому что ты оч-чень злопамятный человек. Вот почему. И дьявольски мстительный. И болезненно самолюбивый. И…
— Ну будет, будет! — остановил его аль-Рашид. — Не люблю грубой лести. Так вот, повторюсь: относительно меня можно быть уверенным. А сдержишь ли ты свое слово, дядя Влад?
— Хе! — прищурился Хватко с хмельной ухмылкой. — А тебя это волнует?
— И весьма, — кивнул Георгий.
— Но почему?
— Ты же сам заметил, что я дьявольски мстителен, — пожал плечами аль-Рашид. — Это чистая правда. Причем мстительность моя простирается и за-а… пределы человеческого существования.
— Чего-чего? — не понял Влад Сулейманович.
— А того… я хочу быть уверенным, — терпеливо пояснил Георгий, — что моя смерть не останется неотмщенной.
— Ядрен-матрен! Как же тебя, понимаешь, убедить? Ну хочешь, я поклянусь… э-э-э… да вот хоть своею служебной карьерой!
— Не хитри! — усмехнулся Георгий.
— Ну, чем же тогда, ядрен-матрен?!
— Поклянись спасением души, — серьезно ответил аль-Рашид. — Тогда поверю.
— Да-а, — раздумчиво покивал Хватко, — это клятва серьезная… спасением души! — эк ведь куда хватил! Да-а… И-эх! А-ах! Шайтан с тобою. — И, приложив правую руку к сердцу, а ладонью левой прикрыв коньячный бокал, Влад Сулейманович произнес с пьяной торжественностью: — Клянусь спасением бессмертной души моей, что… в случае чего… сполна за тебя с этими… гнидами муновскими… рассчитаюсь… Доволен?
