Тайны Федора Рокотова | страница 11
Мавра Шепелева едет в свите молодой герцогини в Голштинию, делит ее одиночество, пишет оттуда Елизавете Петровне незнакомые с орфографией забавные записочки о местном житье-бытье: «Р. S. Ещешь данашу, что у нас были бали через день, а последной был бал — графа Басовыца (Бассевича. — Н. М.); и танцавали мы там до десятова чесу утра, и не удаволились вкомнатах танцвать, так стали польской танцавать поварни и впогребе два гароди по шту, и все дами килския также танцавали, а графина Кастель, старая лет 50, охотница велика танцавать и перетанцавала всех дам, маладих перетанцавала. Ещешь данашу, что Бишоп сотеря мер (в сотню раз. — Н. М.) дурнея танцуит покоиника Бышова, а принце Августе и не спрашиваи. Ежели вашему высочеству не в противном поздравить с кавалериею (орденом. — Н. М.) Александра Борысеча (А. Б. Бутурлина, тогдашнего фаворита Елизаветы Петровны. — Н. М.)».
Но Анны Петровны вскоре не стало, и Мавра оказывается теперь уже при дворе ее сестры.
Впрочем, двор — слишком громко. За ним стояла небольшая группка родственников Елизаветы по матери и несколько худородных неимущих дворян. Никто из влиятельных семей не станет связывать своей судьбы с той, чья свобода и жизнь служили явной помехой каждому очередному самодержцу. Вместо вчерашних дворцов у Елизаветы единственное реальное владение — доставшаяся от матери Александрова слобода. Здесь даже можно себе построить какой-никакой дом. Архитектор цесаревны Пьетро Трезини умудрялся обходиться тем немногим, что позволяли скудные средства: первый этаж «дворца» — на Торговой площади, против церкви Рождества — каменный, второй деревянный. Можно похлопотать о немудреном, зато собственном хозяйстве. Ради него впору было поклониться даже членам своей свиты.
«При отъезде своем обещали вы своими мастерами выткать салфеток; того ради возьмите от комиссара Саблукова пряжи сколько потребно и оные прикажите выткать, о чем оному комиссару Саблукову указ сего числа от нас послан. Однакож оными салфетками там не мешкать, а приезжать к нам по вышеписанному; а салфетки, когда будут готовы, можно и после привезть. Прошу не прогневаться, что утруждаю. Надеюсь на ваше великодушие…» — приписка из собственноручного письма Елизаветы Петровны М. И. Воронцову. В своих стесненных обстоятельствах цесаревна готова была заискивать в каждом.
Жили в слободе тесным кружком, посторонних не видели. Настоящих балов не случалось — обходились немудреными маскарадами и сочинением для них стихов — всегдашнее любимое занятие. Живой, общительный нрав помог Мавре сблизиться с цесаревной. Хотя и не ладя с грамматикой, она тоже занималась литературными опусами.
