Вот почему город, вернее то, что от него осталось после осады и жестокого непрерывного штурма, смердел, как недельный мертвец. Но вопреки смерти, давно уже считавшей улицы и переулки Ершалаима своей вотчиной, столица была еще жива – отряды уцелевших стягивались к воротам в Верхний город, готовя последний рубеж обороны, но отступление слишком напоминало агонию, и скрыть такое сходство становилось невозможно.
Иегуда видел, что битва подходит к концу.
О том, что так случится, он знал задолго до чудовищно душных летних дней. Но все равно наблюдать, как на твоих глазах превращается в развалины красивый и любимый город, было мучительно больно. Одно утешало старика – возродившийся из пепла единожды обязательно восстанет снова. Ершалаим восстанет из мертвых. Обязательно восстанет. Его нельзя убить, как нельзя уничтожить душу еврейского народа.
Он ковылял вверх по улице, и подъем с каждым шагом становился все круче и круче, а стены домов стремительно сближались.
До осады идущая от рынка вверх улица звалась Хлебной. Тут размещались жилища хлебопеков и их лавки. Именно на камнях этой улицы, в некогда богатых домах, пролилось больше всего крови. Сюда шли голодные, озверевшие горожане. Здесь искали хлеб солдаты всех противоборствующих отрядов, потому что в городе с первых дней осады нечего было есть. Римские легионы еще стояли за стенами столицы, когда в братоубийственной междоусобице восставшие сожгли запасы зерна, и голод вступил в город победителем.
Здесь каждый день кого-то убивали и грабили – искали только еду. В разгромленных домах булочников можно было найти неразбитую посуду, дорогие ткани и даже золотые монеты, но невозможно отыскать ни единого зернышка пшеницы, ни одной крошки хлеба.
Золото, ткани, украшения – их истинная цена стала понятна, когда не стало еды. Они не стоили ничего. Золото никому не было нужно. На меру золота нельзя было купить меру пшеницы. За все драгоценные камни мира нельзя было купить день жизни.
Когда-то в Александрии слуга грек рассказывал маленькому Иегуде историю фригийца Мидаса. Поучительную историю. Выслушав ее, Иегуда мгновенно забыл о морали притчи. Что за дело ему было до морали? Он мечтал о таком же даре богов! Ради способности обращать все, к чему не прикоснешься, в драгоценный металл, Иегуда готов был согласиться даже на ослиные уши вместо собственных! Что значат ослиные уши в сравнении с богатством, которого еще не видел свет! Вот его отец – трудится с утра до вечера, иногда, втайне от соплеменников, даже по субботам, потому что дела не могут ждать, пока закончится праздник! Отец, конечно, богат, но он, Иегуда, если получит такой дар, будет гораздо богаче!
