Обе семьи завтракали, обедали и ужинали в комнатах, находившихся на первом этаже дома и примыкавших к кухне. Эти комнаты в нотариальных описях носят название не «столовой», а «залы». Никакой особой роскошью эти залы отмечены не были. У Фаволей стены оставались голыми, у Байёлей были увешены фламандскими гобеленами с вытканными на них персонажами. Мебель была в обоих домах одинаковой: большой стол на скрепах, кровать для послеобеденного отдыха, дюжина «сидячих мест», бронзовая лохань на ножках, буфет – все, кроме, конечно, лохани, орехового дерева.
Строгую обстановку старались сделать более красивой и уютной, когда в гости приходила веселая компания жующих с аппетитом друзей. Вот тогда-то и вынимались из сундуков кружевные «дорожки» на буфет, а на них выставлялись кувшины с водой, бутылки и кубки, куда слуги наливали вино, изготовленное из собранного в поместье Байёля в Суази винограда, а у Фаволей – безонский кларет и бонское сухое, хранившееся в собственном погребе. На столах, накрытых спускавшимися чуть не до полу скатертями из дамаста, раскладывали вынутые ради такого праздника из кофров серебряные столовые приборы. У Байёлей их было побольше, чем у Фаволей (на 3 021 ливр против 1 256 ливров), оба семейства кичились тем, что, подобно знатным сеньорам, владеют двумя «шикарными» вазами, двенадцатью блюдами, двадцатью четырьмя позолоченными серебряными тарелками. Однако случалось так, что (у Фаволей чаще, чем у Байёлей) число сотрапезников за столом оказывалось больше числа имеющихся приборов. И в такие дни приходилось есть руками. Впрочем, никого это не удивляло и не смущало: вилки и ложки оставались пока в домах того времени предметами, постоянно использовавшимися только в самых изысканных кругах общества[77].
Мы еще получим возможность засвидетельствовать это, проникнув в дом одного из таких «избранных» – Дени де Кинто. О нем лично, к сожалению, не сохранилось практически никаких сведений, даже на уровне анекдота. Известно только, что он был братом Луизы де Кинто, жены Клода Вье, торговца с Вандомской площади, а следовательно, сам принадлежал к буржуазии как классу, и мы можем предположить: Дени де Кинто прикладывал все усилия, чтобы заставить окружающих забыть о своем более чем скромном происхождении, предаваясь в потугах к элегантности даже излишествам. Он был шталмейстером у герцогини де Монпансье, а его супруга, Мари де Пюижиро, скорее всего, служила у последней камеристкой
