А народ? Народ в истинном смысле понятия – ремесленники, простые горожане, буржуа… Пусть даже и велась среди этих людей агитация подобного толка, пусть даже и велика была их ненависть к фавориту Марии Медичи, – принимал ли на самом деле участие этот народ в жутчайшей трагедии из тех, что разыгрывались на улицах Парижа в период царствования Людовика XIII? Едва ли можно с легкостью дать тут положительный ответ. Представляется возможным, что народ здесь скорее играл роль зрителя, восхищенного открывшимся ему зрелищем того, как сбрасывается с вершины, как низвергается в грязь, из которой он вышел, самый циничный мошенник и плут королевства. Одна написанная в ту эпоху драма приоткрывает завесу над этой проблемой. Там среди действующих лиц трагедии появляется некий лакей, который лично принимал участие в подвешивании вниз головой мертвого тела. Но из этого можно сделать только один вывод: действительно надругательство над трупом совершил всякий сброд и все излишества этого мрачного дня можно списать именно на самые низы общества.
Однако не было бы ничего удивительного и в том, что сторонники принцев, желавшие, чтобы тело маршала д'Анкра было публично опозорено, обратились к вождям этого сброда с призывом исполнить посмертное наказание, целью которого было навеки обесчестить и самого покойного, и его потомство. Изучая историю XVII в., нередко встречаешься с подобными коллизиями: знатные люди оплачивали услуги наемных убийц, стремясь освободиться от докучавшего им по тем или иным причинам человека, или привлекали записных бездельников, чтобы те побили палками дерзкого сатирика. Нанимать для исполнения темных делишек представителей того самого сброда, о котором мы столько говорили, было более чем в обычае, потому что Париж – такой постоянно возбужденный Париж, каким мы его описываем, Париж – жертва непрерывных потрясений и мятежей – изобиловал жуликами, мошенниками, шулерами и прочими нечистыми на руку людишками. Добавьте сюда более пятидесяти тысяч бродяг; дезертиров из армии; солдат из королевской свиты; нищих; сбившихся с пути мелких буржуа; слуг, которым обрыдла их работа; ремесленников, оставшихся не у дел; крестьян, изгнанных с их земель гражданской войной или неурожаем; лакеев; более или менее опасных мошенников и воров, вечно ищущих жертву будущего грабежа; мародерствующих школяров, сбежавших из коллежей; сутенеров; сводников и сводниц; самих жриц любви, днем и ночью слоняющихся по улицам в поисках клиентуры… Все они только и занимались тем, что каждый на свой лад грабили город и, равно как и царящий там смрад и «пробки» на дорогах, делали существование мирных обитателей Парижа практически невыносимым.
