Виктория снова чуть не потеряла дар речи.
– …То есть, – продолжал сын, – кто-то намеревался убить меня как раз на следующий день после моей мнимой женитьбы.
– Нет, нет, Антонио, – горестно вырвалось у сеньоры Ломбарде – Ты не можешь думать, что эта девушка… способна на такие страшные вещи… Не могу поверить! А потом Макс же ездил в Гвадалахару и все проверил… Нет, сынок, это ошибка. Все дело в том, что ты не помнишь… И не вздумай говорить такие ужасные вещи этой девушке… Или ты уже сказал ей? И поэтому она хочет уехать?
– Нет. Она хочет уехать, потому что, как она говорит, не любит меня. И потому, что наш брак был ошибкой.
– В таком случае, дай ей уехать, сынок, будь настоящим рыцарем, каков ты и есть на самом деле.
– Уверен, что эта женщина мошенница! Я хочу узнать правду, мама.
– Но что ты собираешься делать? Заявить на нее в полицию?
– Почему бы не заявить?
– Нет, Антонио! Ради Бога! Прежде чем разразится скандал, ты должен быть абсолютно уверен в том, что ты делаешь!.. Умирая, твой отец завещал тебе быть главой семьи Ломбарде, потому что верил в твой разум, в то, что ты сумеешь сохранить наш дом, наше доброе имя, защитить его, если понадобится…
– Всем нашим знакомым вы сказали, что у, же знали Ракель раньше? Может быть, это было сделано поспешно…
– Мы не могли допустить, сынок, чтобы все думали, что ты женился без нашего ведома. Мы сказали, что знаем Ракель, бывали у нее в Гвадалахаре, и она – не первый раз здесь…
Антонио сидел молча, поглаживая усы – этот жест всегда помогал ему сосредоточиться…
– Ну, хорошо, не беспокойся. Я постараюсь быть максимально осторожным, но мне необходимо все выяснить, понимаешь, мама? И хочу попросить тебя… Никому не говори о моих сомнениях. Ни Максу, на Клаудио.
– Хорошо. И я тоже хочу тебя попросить, Антонио! Не обижай Ракель. Поверь, она хорошая, порядочная девушка. Я редко ошибаюсь в людях и не хочу, чтобы ты потом горько раскаивался в своих поступках.
– Ну, если так, мама, я подумаю. А пока, пожалуйста, позвони своим модисткам, пусть они привезут Ракель платья и… все необходимое. Хорошо?
– Так-то оно лучше, сынок! Я все сделаю, как ты хочешь.
Это решение пришло внезапно – о платьях, а следом за ним явилось желание еще раз поговорить с Ракель, но не здесь, дома, а в каком-нибудь маленьком, уютном ресторанчике, где они будут избавлены от вторжений Макса, бдительно следящего за девушкой, предупреждающего каждое ее движение..
Сначала Ракель категорически отказывалась, не хотела снова терпеть унизительные допросы, изворачиваться. Она так и сказала Антонио: меня оскорбляет твое обращение со мной. Антонио смотрел на блестящие глаза девушки, на красиво очерченный рот, произносивший резкие слова отказа и чувствовал, что желание подозревать и уличать вытесняется другим желанием: смотреть на это чудесное, нежное лицо, быть рядом с этой девушкой.
