Именно к этим точкам Перрнодт прикасалась указательным пальцем левой руки, встав на колени в центре келла. Ее взгляд задержался на священной бабочке Миины, выгравированной на каменной стене. Перрнодт медленно закрыла глаза и, казалось, перестала дышать. Левая рука, сжимающая опал, лежала на коленях. Тысячелетиями самые искусные рамаханские конары использовали опалы, чтобы общаться и определять природу неизвестных предметов и явлений. Однако после того, как друуги ушли в Большой Воорг, этот навык почти полностью исчез. Сейчас, насколько было известно Перрнодт, среди рамахан только Джийан умела колдовать на опалах.
Нижняя губа Перрнодт мелко задрожала. Казалось, губа зажила собственной жизнью. Затем дрожь спустилась по правой руке к груди, а потом — вниз, по кишечнику к бедрам. Дрожь дошла до самых пяток и начала подниматься к плечам, а потом снова опустилась в левую ладонь.
Ладонь раскрылась, будто ее тянули невидимые нити. Вибрируя, опал поднялся в воздух и закружился. Синие, зеленые и красные с молочным отливом искры озаряли лицо Перрнодт. Цвета менялись все быстрее и быстрее, пока наконец не слились в единое целое.
Перрнодт открыла глаза, но ее взгляд, словно в трансе, был прикован к молочной глубине опала. Она искала рамахан, одурманенных зловещими посулами соромиантов. Для Перрнодт эти монахини были словно коры, которых браконьеры без труда увели с фермы, пообещав тучные пастбища, теплые стойла и защиту от снежных рысей. Она искренне верила, что найдет их, изголодавшихся, заброшенных, не умеющих позаботиться о себе, не верящих, что в монастыре, который они так легко предали, их ждет радушный прием, а вовсе не наказание.
Через призму молочного света опала Перрнодт видела очертания северного континента. Глаза покраснели, сильная боль сжала голову тисками.
Всхлипнув, Перрнодт продолжала идти по следу на запад, мимо города Обмен Обещаниями, сильно разросшегося благодаря горно-обогатительным работам, которые вели в’орнны. В душной чаще Борободурского леса Перрнодт едва не потеряла сознание от боли. Грудь судорожно сжималась, дзуоко дышала с огромным трудом. Едва шевеля губами, она наложила Скрещенные Запястья, защитное заклинание Венчи. Боль отпустила, и Перрнодт едва не заплакала от облегчения. Но уже через секунду боль вернулась — еще ужаснее, чем раньше. Перрнодт пришлось вспомнить более сильные заклинания, и все-таки даже они приносили лишь кратковременное облегчение.
