– Хорошо.
Чуть пригнувшись, выглянул в окно.
За окном было пасмурно. Заросший травою двор выглядел удручающе, и появившееся было хорошее настроение, тут же испарилось. Макс вдруг снова осознал в какое дерьмо он на этот раз вляпался. Настоящее дерьмо, не хухры-мухры какие-нибудь.
Проскользя взглядом по двору слева направо, Макс тяжело вздохнул.
– Да уж, твою мать – он сделал ещё глоток, и поставил полупустую чашку на стол – Ещё и краки эти…
Ему вдруг захотелось пойти к машине, взять бутылку и засадить её прямо с горла. Засадить в один присест пол-литра дерьмового пойла и снова забыться в пьяном сне. Но он вспомнил, что пообещал деду – больше ни капли, да и не решит бутылка водки ничего. Ну хватит пойла им двоим с Пашкой на пару недель, а дальше что? Один хрен потом придётся что-то думать и делать.
Но Макс всё же решил к машине сходить. Он прошёл по прихожке, оглядываясь спустился с порожек, и зашагал к калитке. Калитка вяло проскрипела, Макс бросил невеселый взгляд на свою «двойку», и сплюнул на землю, снова почувствовав приторную горечь.
Измятый капот, правое переднее крыло, разбитая фара, и бензин почти на нуле. Его вдруг осенило, что теперь, если даже окажется, что отсюда можно выбраться, делать это придётся пешком. Вряд ли за тридцать лет здесь хоть у кого-нибудь сохранился бензин.
Со стороны горы дул лёгкий ветерок. Макс открыл багажник, и вытащил из одного из ящиков бутылку. Торопливо открутил пробку. Минуты полторы он просто держал её в руке, задумчиво глядя на этикетку, и нервно покусывая нижнюю губу. Наконец, словно боясь передумать, он резко перевернул её и принялся трясти, решив, что так пойло вытечет быстрее. Булькая, как свинья с перерезанным горлом, водка вываливалась из горлышка, и на земле стало расти мокрое пятно. Опустошив первую бутылку, Макс поставил её обратно в ящик и взял следующую.
Когда первый ящик закончился, он снова замер с полной бутылкой в руке. Оставалось ровно десять литров. Если по литру на одну рожу в сутки, выходит два литра в двоих, итого пять дней. Пять дней пофигизма, без всяких там краков, без всякого понимания неизбежности и безысходности, пять дней тупого пьяного покоя.
– Нахер – Макс резко выдохнул и перевернул и эту бутылку.
От выливаемого пойла стояла мерзкая вонь, пятно не впитываясь, растекалось во все стороны ручейками. Земля словно не хотела смешиваться с этой дрянью, а лёгкий ветерок был не в состоянии развеять тошнотворный запах. Макс кривился, и отворачивал лицо, заодно разглядывая дома за спиной.
