«Ну, а я тоже готовлюсь сейчас к зачету. Может быть, самому страшному в моей жизни», — сказал он как-то глухо. Я не придала тогда значения его словам, не поняла их иносказательного смысла и посоветовала ему не пропускать лекций в институте, если он так боится провалиться.
«Боюсь?— переспросил меня Федя. — А, пожалуй, ты права, я действительно боюсь. Только я сумею преодолеть свой страх».
Он вдруг опять заторопился, начал прощаться. Я ни о чем его больше не расспрашивала. Мы молча вышли в коридор. Федя хотел меня поцеловать на прощанье, но я уклонилась. Тогда он вдруг так странно взглянул на меня и промолвил грустно:
«Ты права, я и не достоин твоего поцелуя...»
Девушка глубоко вздохнула, спазма снова стиснула ей горло.
— Это все, Лиза? — мягко спросил Павленко.
— Нет... У самой двери Федя остановился. Лицо его казалось еще бледнее. Он протянул ко мне руки, но я отступила. Мне почему-то вдруг стало страшно. А Федя зашептал торопливо, словно в бреду: «Лиза... Лиза... ты должна мне верить, Лиза!.. Может быть, я трус, но... Да, да, только из трусости я...»
Вошла работница, и Федя выскочил на лестничную площадку. Я хотела броситься за ним, но Даша остановила меня каким-то вопросом. А потом догонять Федора было уже поздно: внизу хлопнула дверь... В последний раз.
— Он не говорил больше ни о чем? — спросил полковник. — Не помните, Лиза, назвал он какую-нибудь фамилию?
На этот вопрос Лиза не могла ответить. Пытаясь вспомнить подробности, она почти дословно повторила свой рассказ, и Павленко понял, что в этот день ничего больше от Лизы не сможет добиться.
— Вы рассказывали обо всем этом кому-нибудь?
— Папе, маме и больше никому.
— Обещайте мне, Лиза, что пока вы больше никому не будете об этом рассказывать.
Она доверчиво и твердо взглянула полковнику в глаза.
— Да. Обещаю...
* * *
Почти в течение трех суток майор Бутенко и лейтенант Горелов проверяли автопарк города. Назвавшись работниками автоинспекции, они обошли все гаражи и все учреждения, в которых имелись грузовые машины, и взяли на заметку свыше сорока полуторатонок и трехтонок с железными кузовами и одинарными скатами.
Выяснить, какие из них выезжали в ту ночь, когда было совершено преступление, особого труда не представляло. На подвозе строительных материалов к заводу ночью работало свыше двадцати машин. Круг поисков, таким образом, несколько сужался, однако найти машину, которая во время работы отлучалась со своего маршрута, до сих пор не удалось.
