— В постели мне нравится заниматься только одним делом.
— И это дело ты здорово делаешь.
— У тебя было много женщин?
— Такой замечательной, как ты, — ни одной. Ты, наверное, перепробовала всех мужчин в России.
Она рассмеялась.
— Знаешь, сколько у меня было мужчин?
— Сто?
Она снова засмеялась.
— На девяносто девять меньше.
— Один?
— Да, только один.
— Где же это было?
— В России, а потом в Восточном Берлине.
— И кто он?
Надя протянула руку к пачке сигарет и, взяв одну, закурила.
— Ну, допустим, его зовут Коля.
Я знал, что «Коля» — это уменьшительное от «Николай», и понял, что лед тронулся.
— Наверное, этот Коля — мужчина что надо, раз ты научилась у него стольким вещам.
— Да, он настоящий мужчина. Я его любила.
— Расскажи мне о нем.
— Не стоит.
— Ты что, мне не доверяешь?
— Нет, просто не хочется говорить о человеке, который так много для меня значил.
Я отодвинулся от нее на свою сторону кровати.
— Послушай, Надя, мне нужно тебе кое-что сказать. Для тебя, может, эти три дня были просто шуткой, но для меня — нет. Неужели ты не видишь, до чего ты меня довела, не чувствуешь, что со мной творится? Я влюбился в тебя еще в субботу, и с тех самых пор это чувство становилось все сильнее, и сейчас я люблю тебя так, как никогда еще никого не любил. Ты для меня — идеал женщины, идеал жены. Когда мы возвратимся в лагерь, ты, наверно, захочешь со мной расстаться, но, поверь, я так просто тебя не отдам. Надя, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Америку, чтобы мы вместе жили в нашем большом доме.
— Вместе с твоими родителями?
— Можно и отдельно. Давай купим квартиру в Нью-Йорке? Или дом в Палм-Бич?
— В Палм-Бич?
— Это немного севернее Майами. Симпатичное местечко.
— Я люблю горы.
— Тогда можно поехать на Запад, построить там домик в горах, кататься на лыжах…
— Но я даже не говорю по-английски; надо мной все будут смеяться.
— Да ты что, радость моя, кто будет над тобой смеяться? Как только все увидят, какая ты замечательная, они тут же выучат русский.
Надя прыснула и затянулась сигаретой.
— А твои родители не будут против? Они не подумают, что я какая-нибудь жуткая коммунистка?
— Они подумают, что ты самая прекрасная девушка на свете. Они примут тебя с распростертыми объятиями. Сегодня же напишу им. Или даже позвоню. Если, конечно, ты согласна.
Надя испытующе посмотрела на меня.
— А чем ты докажешь, что не обманываешь? Ведь вокруг полным-полно красивых девушек, которые почти ничем не хуже меня.
