– Не надо.
– В подъезде хотели праздник отметить. Бутылку принес. Перцовка. Градус – слабый, зато цена – кусачая. Я платил. Павлыч, как обычно, без денег. Но открыть пузырек не успели. На проходной ваши люди конфисковали…
– Чепуху несешь! При чем здесь водка?
– Водки не было, перцовка.
– Не строй из себя…
Глаза у него каменные.
– Значит, ветер виноват. Другим ветер ничего не оторвал, а у тебя… вырванные годы. Свидетели отсутствуют, плакат с провокацией доказывает твое намерение, а ты мне байки…
– Одно намерение имел – выпить с Павлычем…
И дальше я ровным голосом, без взбрыков, сообщаю, что кругом не согласен. Не было провокации. Тот, заводила, что по радио объявлял, тоже, наверно, умеет читать. Нам кричал: «Слава труду!» – не трупу. Все колонны слыхали. Насчет свидетелей, говорю, херня вопрос. Главный свидетель – трибуна. Когда выдал «ура!», начальство на трибуне присело от удивления. Будь на плакате обида для них, меня в конце площади ждал бы почетный караул…
Законник мой склонился к столу, бумагу царапает крупным почерком. Не слушает. Еще бы, человек под его властью, ты для него – мурашка, наступит – и как не было. Только не на того нарвался. Меня не вчера сделали… Мы тоже десять лет мимо школы ходили. Потягаемся. Об наши мозоли зубья обломаешь. Так и сказал ему:
– Вы, как хотите, можете сидеть на своем мнении, но я считаю…
И стал вслух втолковывать разные соображения. Неспешно, чтоб запало ему в сердцевину пару слов. Главное, не обидеть, по нервам не задеть. Разрисовал позицию: дело-то потешное, но не подсудное. Я чист, как молоко. И еще: а если кто-то из властей заметил, какое слово лежало на плакате? Что тогда?.. Конфуз получится. Любой простофиля знает: не любят у нас, когда белые нитки наружу. Несолидно. За это, конечно, не повесят, но и не повысят. Одна морока и камедь. Скорей всего – засмеют.
Я вроде штопора: все глубже беру и глубже.
– Надо вникнуть, – говорю, – не ту натуру имею – начальство позорить. Характер жидкий. Политика или всякие идеи мне до дупы. Нет у меня желания тайгу удобрять. Одну идею уважаю – насчет пива…
Наконец мой грамотей, кончил писанину. Шумно выдохнул, будто дрова колол целый день. Доволен собой, в зрачках искорки.
– Хитер, Федор Степанович, хитер. Тебе не шоферить, в цирке зарабатывать, там ушлые требуются.
Значит, краем уха касался моих слов, значит, какая-то пружинка дрогнула…
Но вслух возражаю:
– Нет. Насчет цирка – это для Петьки Тикана, он пудовыми гирями крестится. А у меня уже плешь… слабак…
