Превращенья в то, что стало
Монотонно и устало.
Хорошо, что смерти сроки
Не длинней живой мороки,
И опять в земное тело,
Словно солнце, то, что село,
Мы вернемся, право слово,
Чтобы жизнь продолжить снова.
Так же вкривь и бестолково.
9 октября 2007
* * *
Никого не узнал на последней невстрече.
Никому не сказал наугад неслова.
И сквозь пальцы текли незнакомые речи,
И болела моя-немоя голова.
И мелькали навзрыд ридикюли и банты,
И кружились, едва задевая меня.
И свисали с плеча тяжело аксельбанты,
Несеребряным звоном устало звеня.
Я рассыпал у «Праги» невольно монеты.
И, ступая по ним, я вошел в полутьму.
В этот гомон живой не моей оперетты,
Незнаком, наконец, на земле никому.
А за окнами – кони, кареты, машины,
Пешеходы, свирели, труба, синема,
И домов островерхих лепные вершины
Всё сводили меня монотонно с ума.
Что я делал, скажите, в бессмысленном веке,
Одолев, торопясь, не бессмысленный путь…
Поднимите мне, нелюди, красные веки,
Чтобы в душу свою, наконец, заглянуть.
22 октября 2008
* * *
В этой новой реальности лихо,
Не чернее, чем было всегда.
Как на свете разбуженном тихо,
Где от сна не осталось следа.
Шелестят осторожно машины.
Шелестит, облетая, листва,
Среди ночи второй половины
Беспризорные бродят слова.
В них не то чтобы мера тревоги,
В них не то чтобы воли тоска,
В них все больше забытые боги
Крутят бледным перстом у виска.
Погуляли, попели, поели
И потешили душу вполне,
Не оставили бедную в теле,
А забыли случайно во сне.
Только угли у края камина,
Недопитое «кьянти» на дне,
Среди ночи второй половины
Нету истины даже в вине.
24 октября 2008
* * *
Нет надежды, нет тревоги, нет печали,
Птицы, в небе пролетая, прокричали.
Прокричали, улетели и забыли,
Продолжая мерить версты или мили,
Незаметно, постепенно, бесконечно…
