И мера общая страданья,
И мера общей доброты.
Благослови в года пустые,
Во все иные времена,
И те великие простые
Безумий наших имена.
Я вас прошу, да будьте святы,
Пусть отзовется словом – медь,
Все, что крылато, – то распято,
Так шло до нас, так будет впредь.
26 ноября 1972
* * *
Что за мерзостные звуки,
Как от камушка круги?
Кто-то тянет к небу руки,
Слышу: «Боже, помоги!»
Что за хлипкое стенанье?
Сквозь грошовый плоский ад
Хнычет Божие созданье —
Полуптица-полугад:
«Боже, слышишь, виноват».
Хнычет Божие созданье,
Молит, кружится ужом,
То подпрыгнет в мирозданье,
То пульнет в него ножом,
Возле крови вьет круги,
Слышу: «Боже, помоги!»
Дали с милкой по обету:
Не касаться больше тел
Той зимой – как будто нету
И других на свете дел.
Но едва начаться лету —
Первым к бабе подлетел…
Закурю-ка сигарету,
Только спичек больше нету,
Попрошу у мелюзги,
Слышу: «Боже, помоги!»
Сенокос, пора запаса,
Близ соломенных палат
Рисовальщик бросил Спаса —
Полуптица-полугад.
Скомкал, бросив, чудо Спаса,
И хрипит: «Не виноват,
Что в глазах у Спаса ад…»
Набекрень пошли мозги,
Слышу: «Боже, помоги!»
Бьет портной свою зазнобу,
Колет тонкою иглой.
А потом ползет по гробу
И целует аналой:
«Маша, Маня, что с тобой?» —
«Все в порядке, дорогой, —
Машет чучело ногой. —
Все, что сплыло, береги!»
Слышу: «Боже, помоги!»
Жук в канаве чешет лапки,
Дрозд и кошка под кустом.
«Дай, жена, поменьше тапки.
Разберемся, чьи, потом —
Лешки, Гошки ли, Агапки —
Разберемся в них потом, —
Шевеля железным ртом,
Цедит, чавкая с трудом. —
В загсе даден этот дом.
Если даден дуре дом,
Пуще глаза береги,
Нет друзей, одни враги…»
Слышу: «Боже, помоги!»
То ли сам кричу ли, плачу,
То ль кровать моя скрипит,
Я бы мог, а ты – тем паче
Жить в согласье, жить иначе…
Гаркнул медный монолит:
«Век свинячий, инвалид.
Мало крови попил, сука,
Мало выхлестал вина,
Так молчи, чтобы – ни звука,
Впредь гаденышу наука,
Коль осмелился родиться,
Будешь маяться. Как птица,
Каркать. В мерзости плодиться.
Участь в главном решена,
Остальное – дело тела,
Каши, семени, мочи.
Цыц, бунтарь, смотри, молчи,
Трись и тискай, только смело,
Да и то сокрой в ночи,
Если б мог – себе помог», —
Голос вздрогнул и умолк.
Стихли медные шаги…
Слышу: «Боже, помоги!»
9 марта 1973
* * *
Ни сентябрем, ни маем не болею,
Не жду листву, не верую в побег,
Но, как земля, я медленно немею,
Опережая говорливый век.
И все же незлобивое желанье
Я сохраню до выхода в тираж —
Минуй меня напористость кабанья
И слово омерзительное – «наш».
1 сентября 1973
