Облачение аббата развевалось на ветру. Я отвлеклась от своих мыслей. Фулко еще довольно долго наблюдал за мной. Потом по-дружески улыбнулся, удовлетворенный воздействием своих слов, потом нагнул голову и остановил меня. Я посмотрела сзади на человека, одетого во все черное. Они убьют пленника. Отец не допускал никакого вмешательства в свои судейские дела, даже очарование мамы лишь в очень редких случаях могло что-либо исправить. Я решила забыть про этот случай. Майя вышла на улицу и кивнула мне, позвав помочь нести к воротам корзины с пожертвованиями, и я отправилась в путь к оборванным личностям. Но меня долго мучила мысль, что я отдала свою накидку убийце…
Вечер в зале начался мирно. Музыканты пели для нас песни. Отец и господин Герхард громко спорили на другом конце стола о последнем урожае.
— И на день Стефана исполнилось предсказание Иисуса… — Патер Арнольд, наш капеллан, сделал еще глоток вина, прежде чем продолжил рассказывать свою любимую историю. — Предсказание, в котором говорилось: если ваш путь пролегает мимо синагоги и властителя, не заботьтесь о том, как и с помощью чего вы должны защищаться! Так как Святой Дух в тот же самый час научит вас, что вам следует сказать. «И Святой Дух сошел на Стефана и вложил в его уста слова, с которыми ему надо обратиться к власти, и вместо того чтобы защищаться, упрекал их в том, что они убили Христа: “Вы упрямые, не слышащие ни сердцем, ни ушами, все время внутренне противитесь Святому Духу, как ваши отцы, так и вы”».
Дядя Рихард издал звук, похожий на хрюканье, когда его голова в полудреме запрокинулась на спинку кресла. Для брата моей матери немецкое пиво было слишком сильнодействующим напитком, и он часто после еды засыпал за столом. Двое из музыкантов, украдкой посмеиваясь, попытались подрезать ему уши, один из них даже достал маленький нож, но фрау Гертрудис пресекла попытку нанести увечья. Качая головой, мой духовник опять сунул в нос кубок и умолк. Аббат Фулко одарил его строгим взглядом за то, что тот столь легко лишился возможности говорить. Отец, наморщив лоб, смотрел на нашего капеллана, не отвлекаясь при этом от своей беседы с господином Герхардом. Оружейник лишь улыбался. Каждый за столом знал святые истории патера Арнольда почти наизусть и не очень-то жаждал узнать еще об одном мученике. Но у патера были собственные представления, касающиеся христианских наставлений своих овечек. Под столом над костями урчали две собаки. Краем глаза я видела, как батрачки шушукались, шептались и хихикали в углу, вместо того чтобы выполнять свою работу, но мне совсем не хотелось вставать из-за стола и призывать их к порядку. Глупые гусыни, им бы только развлекаться и глазеть по углам.
