Розенкранц
– То есть?
Актер
– Во всяком случае, мы встретились, и как раз вовремя
Розенкранц
– В каком смысле?
Актер
– Видите ли, мы, так сказать, ржавели, и вы столкнулись с нами в момент нашего – э-э-э-э – упадка. Завтра об эту же пору мы бы уже начисто забыли все, что умели. Мысль, не правда ли? (Щедро смеется.) Пришлось бы вернуться к тому, с чего начали, – к импровизации.
Розенкранц
– Бродячие акробаты, так, что ли?
Актер
– Можно и покувыркаться, ежели это вам по вкусу; а поскольку времена таковы... Во всяком случае, за несколько звонких монет можем выдать вам полный набор леденящих кровь сюжетов, героев и трупов – в рифму и так – преимущественно перепетое с итальянского – и вообще – чего не сделаешь за пару звонких – даже в одной монете и то музыка.
Все актеры буквально расцветают и кланяются.
– Трагики, к вашим услугам.
Розенкранц и Гильденстерн встают.
Розенкранц
– Мое имя Гильденстерн, а это – Розенкранц.
Гильденстерн делает ему замечание.
(Без смущения.) Виноват, его имя Гильденстерн, а Розенкранц – это я.
Актер
– Очень приятно. Конечно, мы играли и перед большей аудиторией, но ведь и качество тоже кой-чего стоит. Я вас сразу признал...
Розенкранц
– И кто же мы?
Актер
– ...как собратьев по искусству.
Розенкранц
– Интересно, а я думал, мы – джентльмены.
Актер
– Ну, одни считают, что мы для вас, другие, что вы для нас. Это две стороны одной монеты. Или одна сторона – двух, поскольку нас тут так много. (Снова кланяется.) Не аплодируйте слишком громко – этот мир слишком стар.
Розенкранц
– В чем вы специализируетесь?
Актер
– Трагедии, сэр. Убийства и разоблачения, общие и частные, развязки как внезапные, так и неумолимые, мелодрамы с переодеванием на всех уровнях, включая философский. Мы вводим вас в мир интриги и иллюзии... клоуны, если угодно, убийцы – мы можем вам представить духов и битвы, поединки, героев и негодяев, страдающих любовников – можно в стихах; рапиры, вампиры или то и другое вместе, во всех смыслах, неверных жен и насилуемых девственниц – за натурализм надбавка, – впрочем, это уже относится к реализму, для которого существуют свои расценки. Что-то я разогнался, а?
Розенкранц (с сомнением).
– Ну, я не знаю.
Актер
– Мы берем недорого. Чуть больше будет стоить, если вы сами захотите участвовать в действии, – если, конечно, таков ваш вкус и времена таковы, каковы они есть.
Розенкранц
– А каковы времена?
Актер
– Никакие.
Розенкранц
– Плохие?
Актер
– Неважные. Так что именно вы предпочитаете? (Оборачивается к актерам.) Джентльмены, к делу.
