— Чуточку бы яснее, кузен!..
Матис молчал.
— Взялся говорить — договаривай!
Матис молчал.
— Помнится, ты осмотрел его стетосканом. И что же?..
Матис упорно молчал.
— Что? — настаивала Марсана. — Два сердца? Ганглии кислородной абсорбции? Сателлитовый надселезеночный суперганглий? Что?!
— Ничего, — сказал Матис. — Кирилл был непроницаем.
— А стетоскан твой в порядке?..
— Думаю, да.
— Поворачивай на Театральный, — тихо распорядилась Марсана. — Почему ты мне ничего не сказал?
Матис молчал.
— Я сказала, поворачивай! Или хочешь, чтобы я самостоятельно, вплавь?
— Нет, — выдохнул Матис. — Не надо. Не заводись. Даже если он действительно грагал…
— О, я безмозглая водоросль! — простонала Марсана. — С первого взгляда было заметно, что он не просто дигеец!..
— На твоем месте я сперва поразмыслил бы, зачем он так стремился на Театральный.
— Знаю зачем. Догадалась. Не настолько же я водоросль! Увы, там его ждет мощное разочарование.
— Это его забота, — сказал Матис. — Его. Понимаешь?
Теперь помолчала Марсана.
— Обезоружил ты меня своей правотой, — наконец признала она.
— Ты умная женщина, — с грустью в голосе резюмировал Матис.
— Я талантливая. Так талантливо усложнять себе жизнь…
— Поэтому я обязан рассказать тебе одну вещь, которая… либо излечит тебя…
— Продолжай. Либо?..
— Либо усложнит твою жизнь еще больше.
— Я слушаю.
— Слушать легко, а вот говорить… Я обещал твоей матери не говорить тебе этого. По крайней мере, еще три года.
— Матис, ты меня ужасно заинтриговал.
— Ей хотелось, чтобы ты не знала этого вообще.
— По крайней мере — до своего тридцатилетия?
— Да.
— При чем здесь мой будущий юбилей?
— А позже эта сокрытая информация не будет иметь для тебя прикладного значения.
— О, мой интерес вырос втрое! Ты решился нарушить табу самой обожаемой из своих многочисленных теток!..
— Не осуждай ее, в пользу табу есть веские доводы. Вернее — были. Она «виновата» в одном: хотела видеть свою дочь счастливой.
— И вдруг сегодня этому помешало некое обстоятельство?
— Еще нет, но… Я не слепой, Марсана.
— Приятно это знать.
— Я тебя хорошо понимаю. Конечно — молодой, эффектный грагал. Если он и в самом деле грагал. Море ясноглазого обаяния… Они чрезмерно обаятельны здесь, у нас, на Земле. Но там… Может быть, там, у себя, они не совсем такие или совсем не такие, кто знает. Может, недаром их пытаются отгородить от нас запретительными параграфами Конвенции Двух.
— И соответственно — нас от них? — выпалила Марсана.
Матис пропустил ее реплику мимо ушей:
