Поначалу Сен бравировал передо мной знанием английского сленга, при затруднениях восклицая: “fuck!”. Я лишь вежливо не обращал внимание. У русского языка богатые традиции нецензурной лексики. Не хватало еще мне, носителю великого и могучего языка, употреблять англицизмы для экспрессии, разные там «мазафаки». Сен же, толковый парень, за две недели стал вполне прилично материться по-русски. И даже переводчик Боря узнал от нас много новых русских слов и выражений.
Но и обидчив Сен был тоже. Когда я приехал с обеда, он с паяльником в руках заканчивал распайку кабеля.
– Я все уже сделал, – сказал он мне.
Напоминаю, общались мы частично на английском, частично жестами.
– Good! – сказал я, взяв тестер. – А теперь я проверю.
– You don’t believe me! (Ты не доверяешь мне!) – воскликнул он.
Как ему это объяснить? При всем моем доверии к нему я, и только я, лично отвечаю за успешную сдачу системы. И должен лично проверить каждый провод.
– Lenin said: “I trust you, but I must test you!” (Ленин говорил: «Доверяй, но проверяй».)
Не обижайся Сен, я иной раз и себе не доверяю, проверяю по нескольку раз. При мне Сен получил документы из университета о том, что он допущен к вступительным экзаменам в аспирантуру. Как объяснил он мне, это, помимо всего прочего, обеспечивает ему прибавку к зарплате право на большую квартиру от своего НИИ. Кстати, высшее образование в Китае платное. Сен говорил, что вся его семья работала, чтобы выучить его одного. В вузы, как я уже писал, принимают только выпускников средней школы. Так что если не поступил – все, шанс дается лишь раз в жизни.
Он был таким, каким я представлял себе жителей таинственного, загадочного Востока: немногословен, неопределенного возраста (от 20 до 40 лет; с определением возраста китайцев у россиян большие трудности) с непроницаемым и мудрым взглядом. Лишь один раз он взглядом выдал свои чувства. Я уже писал, что настоял, чтобы Сен имел право на отдых за одним столом с нами. И тогда мистер Ян, проходя мимо нас, посмотрел на Сена откровенно недоброжелательно. Ведь он был заместителем заведующего лабораторией, то есть по положению выше Сена, молодого специалиста. А ему с нами сидеть было нельзя – вроде как приопустили его этим. Алексей и Слава, не прошедшие суровую школу армейского товарищества, менее щепетильно относились к таким вопросам, не приглашали его с собой. В общем, наделал я хлопот. Вот уж действительно, со своим уставом в чужой монастырь. В конце концов, китайцы плюнули на субординацию и мы все, вне зависимости от государственной принадлежности, проводили перекуры вместе за этим столом. Русский и китаец – братья навек!
