Она взяла свою накидку, надела шляпку, завязала ленту под подбородком — погода была холодная и ветреная. Взглянув на отца, который надевал пальто и повязывал шарф, она подошла к деду, сидящему возле огня. Лицо Вильяма осунулось и пожелтело; его и без того худые щеки еще больше впали, а уголки рта были грустно опущены.
— Прости, крошка, — сказал старик, обнимая внучку. — Впервые я не могу тебя проводить.
Со слезами на глазах он прижимал к себе Кэти, а она повторяла надломленным голосом:
— Ты скоро поправишься, дедушка. Скоро.
Потом она поцеловала Лиззи, а та, как обычно, положила голову ей на грудь. Но Кэти не стала говорить ей, как прежде, «будь хорошей девочкой». Молча погладив сестру по волосам, она дождалась, когда та убрала голову с ее груди, и повернулась к Джо. Брат и сестра долго смотрели друг на друга, потом Джо, дотронувшись до ее плеча, сказал:
— Береги себя, Кэти. Твоя простуда что-то долго не проходит.
— Не волнуйся, Джо, все будет в порядке.
Прощаясь на пороге с дочерью, Кэтрин подумала, что Кэти сейчас выглядит так же, как Джимми, один из ее умерших сыновей, выглядел перед тем, как заболеть лихорадкой, которая и унесла его в мир иной. При этой мысли сердце Кэтрин болезненно сжалось — все пятеро детей умерли от лихорадки.
— Если почувствуешь себя совсем плохо, немедленно сообщи об этом миссис Дэвис, — сказала она дочери. — Обещаешь?
— Обещаю, ма, — ответила Кэти, отводя глаза.
Родни взял жену за плечи и легонько подтолкнул назад в комнату.
— Иди в дом, Кэтрин, а то промокнешь.
— Накинь на плечи мешок, Родни. Там льет как из ведра, — заботливо сказала Кэтрин, глядя на высокую квадратную фигуру мужа в поношенном пальто.
— В воскресенье я как-нибудь обойдусь и без мешка, дорогая, — ответил тот.
Обняв за плечи Кэти, и прижав ее к себе, он ступил на тропинку перед домом, и оба тут же оказались по щиколотку в грязи. Но на полях дорога по большей части была твердой, хоть местами земля и разъезжалась под ногами. Отец и дочь шли быстро, склонив головы под хлещущим дождем, и при каждом новом порыве ветра Родни еще крепче прижимал Кэти к себе, спрашивая:
— Все в порядке, крошка?
Она отвечала кивком головы, и они продолжали свой путь молча. Когда они дошли до вершины холма, Кэти вспомнила, как в то далекое воскресенье — наверное, вечность назад — она сидела с дедом на этом же самом месте, а вокруг сияло солнце, и небо было чистым и высоким… Это было ее последнее счастливое воскресенье, последнее воскресенье перед той ужасной ночью. С тех пор солнце больше не светило для нее, а в душе у нее были только тьма и ужас.
