Повернувшись от сарая, он увидал на веранде бес-печно сидящего Гараську.
— Что же не укладываетесь? — сказал он, стараясь не обратить внимания Гараськи на то, что он сделал, и чув-ствуя, что старый охотник видит его насквозь.
— Чего собираться-то. Успеем. Результата надо вы-ждать. А это ты, того… Правильно… Калмыка-то вслед… При нем, брат, свидетели нужны. Ух, посмотрел я на него — жох! Ну, жох!.. А уже врет! Через Гималаи махнул… А до Кольджата еле дополз…
Очень долго «катались» на этот раз Васенька с Фан-ни. Иван Павлович совсем истомился, ожидая их. И Га-раське надоело ходить возле накрытого для обеда стола, на котором стояла остуженная в Кольджатке водка.
— Согреется, брат Иван, как полагаешь? А ну-ка, молодец, отнеси-ка ты ее опять в реку. Только погоди. Я единую, чтобы заморить червяка, с корочкой с со-лью…
И выпив, старик дал бутылку Запевалову, чтобы тот опять опустил ее в Кольджатку.
Наконец раскрасневшаяся, легким галопом вскочила во двор Фанни и звонко крикнула: «Царанка! Прими ло-шадь!» И, откуда ни возьмись, с донским казачьим шиком полным карьером подлетел к ней калмык и на лету соскочил на землю и принял Аксая.
Фанни не удивилась, что он ездил.
За ней рысью, расхлябанно болтаясь на длинных стре-менах, въехал во двор, подрумянившийся на солнце Ва-сенька. Он был не в духе.
— Сорвалось, — прохрипел Гараська, — эй, люди… давайте водку…
— Ух, да и голодна же я, — с напускным оживлени-ем, входя на веранду, проговорила Фанни. — Сию мину-ту переоденусь. Проголодались, Герасим Карпович?
— Как не проголодаться. На целый час опоздание. Васенька был мрачен и молчалив. Он пошел помыть руки и попудрил лицо от загара.
К обеду Фанни вышла скромно одетая в самую ста-рую свою серенькую блузку и с гладко причесанными волосами, что очень шло к ее девичьему лицу.
— Что же, собираться прикажешь, Василек? — спро-сил Гараська после первой рюмки.
— А то, как же! Непременно. Я сказал же. Завтра едем. Вы нам, Иван Павлович, одолжите ячменя на доро-гу. И уже я вас попрошу вечером счетик, что мы должны за продовольствие.
— Решительно едешь? — спросил Гараська.
— Решительно и бесповоротно. — Ну и, слава Богу! Погладим дорожку.
— Да ты это которую?
— Э, брат, сколько перевалов, столько и рюмок, а пе-ревалам нет числа.
Кончили обед, Васенька пошел отдохнуть немного, Гараська отправился укладывать вьюки, Фанни медлен-но прибирала посуду на столе.
— А вы что же, укладываться? — спросил ее Иван Павлович.
