Фанни увидала эту суматоху и подошла к Ивану Павловичу, укладывавшему во вьюки консервы, чай, са-хар, сухари и разную мелочь.
— Вы куда-нибудь уезжаете, дядя Ваня?
— Да.
— Куда?
— Принужден ответить вам грубостью. Какое вам до этого дело?
— Вы правы. Мне до этого нет никакого дела. Но так как я могу быть вам полезной, то я и спрашиваю вас об этом.
— Вы мне полезной в моей поездке быть не можете, а мешать будете.
Фанни надула губы.
— Кажется, я вам не мешала до сих пор.
Иван Павлович не ответил. «Действительно, — поду-мал он, — мешала она мне или нет? Стала с ее приездом моя жизнь лучше и уютнее или хуже? То стеснение, кото-рое она делала, не окупалось ли оно ее хозяйственными способностями, а главное, ее милым, веселым характе-ром?» Было бы жестокой несправедливостью сказать, что она ему мешала.
— Нет, не мешали. И я вам скажу: мы едем в военную экспедицию, в набег, в котором для женщины нет места.
— Почему?.. Нет, дядя Ваня, вы возьмете меня с со-бой.
И она бросилась переодеваться и приказала Царан-ке седлать и вьючить лошадь.
Она явилась на дворе, где уже строились казаки во всеоружии: в кабардинской шапке, лихо заломленной набок, с винтовкой за плечами, с ножом и патронташами на поясе.
— Фанни, — строго сказал ей Иван Павлович. — Вы не поедете с нами. Я вам это запрещаю.
— Я умоляю вас взять меня. Помилуйте. Военная эк-спедиция. Такой редкий случай. Дядя Ваня!
— Ни за что. И думать не смейте. Я не хочу риско-вать вами… Да и своей служебной карьерой тоже.
— Дядя Ваня, я не стесню вас.
— И думать не смейте. Ни за что!
— Я сама поеду.
— Вы заставите меня употребить насилие. Я окружу вас казаками и со скандалом верну вас на пост. Она заплакала.
— Дядя Ваня, это жестоко! За что вы со мною так поступаете?
Он молчал.
— Дядя Ваня, я все для вас сделаю, что вы ни, по-просите, только возьмите меня с собою.
— Я уже сказал вам, что не возьму. Потрудитесь ид-ти в дом, переодеться в свое платье, расседлать ваших ло-шадей и терпеливо ожидать нас на посту, не смея никуда без меня отлучаться, так как неизвестно, куда бросятся разбойники, когда мы их нажмем.
— Вы гонитесь за разбойниками. И не берете ме-ня, — простонала в отчаянии Фанни.
— Не беру-с!.. Потрудитесь идти в дом и переодеться… Фанни знала характер Ивана Павловича и поняла, что дальнейшие разговоры бесполезны. Она замолчала.
Но она не пошла в дом и не переоделась, а решила ожи-дать во всеоружии на посту возвращения «счастливого» дяди Вани.
