.
Я сразу подошел к помощнику первого секретаря, которого знал еще в военные годы:
— Привет, Дьюри! Мне к твоему хозяину. И очень срочно.
— Садись! Сейчас доложу.
Он вышел. Я остался стоять, оправил гимнастерку.
Дьюри вернулся:
— Товарищ Ракоши очень занят. Он просил передать, что нужно, через меня.
Такой поворот событий в полученные четкие инструкции никак не вписывался.
— Не пойдет! — категорически рубанул я. — У меня другое распоряжение. Только лично!
Дьюри в растерянности жевал нижнюю губу. Что-то его не устраивало.
— Хорошо, — произнес он не очень уверенно. — Попробую еще раз.
Слегка озадаченный, я стал ждать. «Что произошло? Почему Ракоши меня сразу не принял? Гуркин забыл позвонить? Исключено!.. Не дозвонился?»
Боковая дверь возле стола помощника отскочила с треском, будто ее с силой толкнули ногой. На пороге появился сам Ракоши, за ним высился Дьюри с кислой миной, видно, заработал нагоняй.
Ракоши я видел неоднократно, хотя лично знаком с ним не был. Он приезжал к нам в отделение, к Гуркину, когда я еще там не работал. А потом еще раз, уже не один, а вместе с другим секретарем ЦК Эрне Гере, частым нашим гостем. Как раз в это время я отвозил Зою в родильный дом.
Небольшого, можно даже сказать, маленького, почти карликового роста революционера мировой известности никак нельзя было назвать видным мужчиной. Крепыш с несоразмерно большой, яйцевидной формы лысой головой и миндалевидными темными глазами. Короткие крепкие ноги. Не по туловищу длинные руки с мощными кистями человека, с детства занимавшегося физическим трудом.
— Ви? — словно выстрелил, глядя прямо мне в глаза, раздраженно сжимая и разжимая увесистые кулаки.
Почему-то он был в ярости. Обычно присущее ему обаяние могучей силы воли и бурлящей энергии отступило на второй план перед непонятной вспышкой крайнего раздражения.
Я молчал. Что такое — «ви»? Констатация? Обвинение? Что можно ответить на такой странный вопрос?
— Ви? Я спрашиваю?
Ракоши хорошо говорил по-русски, обычно не делал ошибок. И лишь звук «ы», как и большинству венгров, даже долго проживших в Советском Союзе, ему не давался никак.
— Ви понимаете, где находитесь? — наконец произнес он такое, на что хоть ответить можно.
Я, пытаясь разрядить обстановку, улыбнулся:
— Догадываюсь.
И мгновенно сам ощутил, насколько натянуто прозвучала шутка.
— Догадливый, значит, — Кулаки продолжали сжиматься и разжиматься. — Решил посмотреть на товарища Ракоши и просто-напросто вызвал его к себе. На просмотр. Так?
