Не постучав, рванул дверь и замер на месте.
Шла последняя доделка свадебного платья. Портниха из оперного театра, приглашенная Гуркиным, ползала на коленях с полным ртом булавок.
Зоя, вся в белом, одарила меня мимолетной улыбкой и, медленно поворачиваясь, сказала:
— Покиньте помещение, товарищ, посторонним не разрешается.
Покорно отступив в коридор, я уставился на закрытую дверь на манер барана из поговорки.
Я по-настоящему перепугался.
Она была прекрасна!
Неужели она станет моей женой? Быть такого не может! Что-то тут не так, что-то не так.
Опять навалилась щемящая тревога. Я сорвался вниз с лестницы к огромному венецианскому зеркалу в холле.
Вот он я. Не низкий, не высокий, не брюнет, не блондин. Не урод, но и не сказочный принц — это уж точно! Обыкновенный старлейт в необжитом еще, а потому и неудобном штатском костюме...
И она пойдет за меня? Не пойдет!
Дурак! Какого черта — пойдет! Уже пошла! Вон оно свидетельство о браке. С подписями, с печатью. И две фамилии, ставшие теперь одной.
Боже! Неужели все начинающие мужья такие идиоты!
И я понесся к телефону звонить своим скаутам. Я заболел, свалился с крыши, попал под трамвай! Я умер, наконец! Умер, умер — имею право хотя бы раз в жизни!
Пусть сегодня без меня обойдутся!
Ближе к семи вечера нас с Зоей при полном параде выставили в холл встречать гостей. Собственно, встречать надо было только гуркинских. Наши же, отдельские, расфранченные и надушенные, толпились здесь же, возле нас, отпускали разного рода шуточки, в том числе и весьма двусмысленные. А мы были вынуждены натянуто улыбаться, нервно переступая с ноги на ногу и украдкой облизывая сохнущие губы. Ох и трудно, оказывается, быть объектом такого дружеского внимания!
Но вот из вестибюля ввалился ошалелый майор Афанасьев в парадном мундире:
— Едут! Едут! — и стал во фронт, по стойке «смирно», выпятив свою единственную медаль «За боевые заслуги».
Первым к подъезду подкатил трофейный монстр коменданта города. Из него появились подполковник Гуркин, военный комендант Будапешта генерал Замерцев, его заместитель по политчасти полковник Бедаха, статный кучерявый сердцеед гарнизонного масштаба. И остались на ступеньках, ожидая следующей машины. Вот и она, длинная, приземистая, вроде бы даже без колес. Степенно, не торопясь, выбрались один за другим два генерал-лейтенанта — член военного совета Центральной группы войск Крайнюков и какой-то мне незнакомый, седой, с целым иконостасом на груди — позднее я узнал, что это представитель Ставки из Москвы.
