Коналл понимал, что слушал брата, открыв рот, но ничего не мог с собой поделать.
– Семь оленей? – повторил он, глядя на пять свисавших туш.
– Да, Коналл! – Дункан вытаращил глаза. – Да, я два раза промахнулся. А ты вечно всем недоволен, да?
Толпа взорвалась от смеха, и Коналл покраснел.
– А зайцы? – спросил он.
Дункан сморщил нос и принялся качаться с носков на пятки, выпятив вперед грудь.
– Ба! – насмешливо воскликнул он. – Они мне уже надоели. Сейчас нельзя сходить в лес, чтобы не наткнуться на их выводок.
В углу чудаковатый старикашка вновь принялся наигрывать мелодию на дудке, и несколько жителей начали петь и хлопать в ладоши:
Коса до пояса, глаза голубые,
Любил я шотландку в годы былые…
Мать Коналла положила ему на плечо свою нежную руку.
– Ты вернулся насовсем? – спросила она.
– Нет, мама, я… – он помолчал, – есть еще кое-что, с чем я должен разобраться.
– Да, конечно. Делай, что должен, – поспешила успокоить его женщина, усугубляя его смущение. Она повела его к огню. – Вот, иди поешь. Поешь! – Мать Коналла засмеялась, и этот звук показался ему слаще музыки, заполнившей его дом. – Дункан сделал отличный хаггис![1]
* * *
– Та женщина была из рода Бьюкененов, да? – шепнул Дункан, когда они уселись с едой у дальней стены дома.
Коналл чуть не уронил свою миску с прокрученным мясом и зерном.
– Заткни свой хренов рот! Боже мой, Дунк, ты что, издеваешься надо мной?
Дункан рассмеялся и принялся за еду.
– Да живи ты хоть с самим чертом! Наши люди тебе слова не скажут, если в результате у них будет еда. – Он посмотрел на Коналла и отправил в рот большой кусок хаггиса. Потом, указав ложкой на брата, объявил: – Но я прав, я знаю это.
Коналл заколебался. Он пообещал Ив, что никому не расскажет о ней, и собирался сдержать свое слово. Но сейчас ситуация изменилась, они стали мужем и женой. И это был его брат. И Коналл на самом деле ничего не рассказывал Дункану. Он сам догадался.
– Почему ты так решил? – осторожно спросил его Коналл и попробовал свою порцию хаггиса. Мама была права, Дункану блюдо действительно удалось.
– В ту ночь, когда к нам пришли олени, мне приснился сон. – Он замолчал.
– И? – спросил Коналл с набитым ртом.
– Мне приснилась женщина из рода Бьюкененов в длинной черной накидке. Она стояла рядом с хижиной в долине. – В блестящих темно-зеленых глазах Дункана теперь не было и следа опьянения. – У ее ног стояла волчица, а живот ее был круглым от ребенка.
Кусок мяса комом встал у Коналла в горле. Он поперхнулся и, забыв о хороших манерах, выплюнул его на пол.
