Но теперь он был ее мужем. И самой трудной задачей было убедить его в том, что они больше не смогут свободно заниматься любовью.
Ивлин почувствовала, что ей опять нужно сходить в туалет. Она бы воспользовалась ведром, стоящем в дальнем загоне, но Элинор уже соскочила с кровати и скребла лапой дверь, просясь наружу.
– Ладно, Элинор, – простонала Ивлин, зевая и неохотно вылезая из-под одеяла. Возле очага она увидела котел, и в желудке сразу заурчало. Наверное, после возвращения нужно немного подкрепиться.
– Бонни, ко мне, – позвала Ивлин, снимая засов. Овечка подбежала к ней, но волчица с тихим рычанием попыталась отогнать меньшее по размеру животное. – Не злись, Элинор, – одернула ее хозяйка.
Когда она открыла дверь, волчица вылетела наружу. Она пересекла поляну, остановилась у лесной полосы и побежала вдоль линии деревьев, подняв нос кверху, что-то вынюхивая в воздухе.
– Он скоро вернется, – крикнула ей Ивлин, направляясь к тому месту, где еще виднелось розоватое пятно.
Но волчица резко пролаяла и исчезла в лесу, прежде чем Ивлин смогла остановить ее. Молодая женщина нахмурилась. Элинор никогда не убегала далеко. Она по-прежнему опасалась своих серых собратьев.
– Элинор! – позвала ее Ивлин, развернувшись лицом к лесу, к стройным рядам серых деревьев, опушенных белым снегом. – Элинор, ко мне! – Она смотрела по сторонам, надеясь разглядеть волчицу, и наконец ее взгляд уловил нечто черное, бегущее в ее сторону. – Давай, девочка! Ты что такое выдумала? Для игр слишком холодно.
Когда Элинор приблизилась к ней, Ивлин затаила дыхание. В зубах было нечто черное и странным образом изогнутое.
– О Боже, – вскрикнула она и бросилась к волчице. – Что ты наделала? Элинор, брось это! Непослушная девочка! – Широко шагая и утопая в снегу, Ивлин встретила волчицу на полпути.
Элинор остановилась и выплюнула черный предмет ей под ноги. «Предмет» начал неуклюже вычерчивать круги на снегу. Волчица залаяла и радостно завиляла хвостом.
«Это тебе».
Это оказался ворон. На его иссиня-черных перьях была кровь, желтый клюв то судорожно раскрывался, то закрывался, одно крыло было искалечено.
Ивлин ахнула и опустилась на колени перед раненой птицей. Бедное создание было едва живым. Ее сердце сжалось.
– Молодец, Элинор, – поблагодарила волчицу Ивлин и, дрожа от холода, стащила с себя верхнюю накидку. Элинор нетерпеливо плясала вокруг нее.
– Тише, маленький, – сказала она ворону, расправляя снятую накидку. Птица погибнет, если не перестанет трепыхаться. В ее маленькой голове все помутилось от боли и страха, и Ивлин сомневалась, что она вообще ее слышала.
